— Налево говоришь? — ехидно поинтересовалась травница, деловито выстукивая об колоду воду из старого ботинка.
Алеандр, в отличие от многих травников, не считала, что шутка, повторенная дважды, в два раза смешнее, а посему повторяла своё замечание по третьему кругу. Причиной тому могли быть вовсе не специфические представления о юморе самого женского факультета, а вполне себе банальная реальность.
Солнце уже давно успело отплыть на запад и благополучно потопнуть за линией горизонта, корявой, едва прикрытой пучками тощих стволов одинокой имитации растительности, да редких холмов самого подозрительного происхождения и применения, поскольку даже травы и кустарники не спешили покрывать халявную жилплощадь. Недостаток растительности вдоволь компенсировался жидкой зеленоватой грязью с мерзким ароматом тухлой солдатской портянки после марш — броска, звенящими облачками оголодавшей мошкары и прекрасным обзором на такую же необъятную и бескрайнюю болотистую пустошь, подмятую густыми сумерками. Наиболее примечательной чертой подобного пейзажа, если не учитывать плешки подозрительного тумана, было полное отсутствие каких‑либо намёков на человеческую деятельность в этом районе. Разумеется, сей немаловажный факт в туристических брошюрах не прописывался.
Яританна никогда не питала иллюзий относительно качества составления путеводителей и собственных топографических талантов, но подобной подлянки от их сочетания всё же не ожидала. Девушка кормчим возвышалась на вывернутом корне некогда маниакально упрямого дерева (другие в таких условиях расти до приличных размеров не стали бы) и пристально вглядывалась вдаль. Заклятие ночного зрения предусмотрительный духовник в экстремальных условиях применять не решилась, чтоб не расходовать лишний раз энергию и не привлекать потенциальных хищников. Однако и без заклятий обозримое с небольшой кочки будущее двух подмастерьев было серым и безрадостным. Точнее оно было решительно, окончательно и определённо предсказуемым, в каком бы направлении девушки не решились направить стопы свои.
— Я всегда говорила, что походы налево до добра не доводят, — Эл не без омерзения натянула обратно на ногу ботинок. — Не гонорею подхватишь, так психологическую травму огребёшь. Уж и не знаю, что хуже: венерические сейчас неплохо лечат, а вот с врождённой патологией особо не повоюешь.
— Попрошу без намёков! — рыкнула в ответ духовник, нервно одёргивая ворот платья: вездесущая мошкара нагло жрать подозрительно окрашенное нечто не решалась, но продолжала угрожающе нависать над головой.
— Без намёков? Так говорю тебе открытым текстом: Тан ты редкостная… — Алеандр на миг призадумалась, подбирая из длинного списка собственных ругательств, наиболее обидное, но не унизительное, чтобы не быть зверски утопленной в ближайшей бочаге, — ты… ты… мандибула! Ну почему, ты вечно заводишь в самые гиблые места!?!
Крик души Валент в который раз остался не услышанным. Во многом, потому что по обыкновению раздавался с лёгким опозданием. Душа травницы начинала вопить о заблуждениях, когда они уже успевали свершиться. А блудили подмастерья Замка Мастеров с завидной регулярностью. Начало было положено уже на третьем курсе ученичества, когда половина группы во время выездного практикума по минералогии заблудилась в шахте после призыва Чаронит «слегка срезать путь» к алмазной жиле и лишь через три часа вылезла из обвалившегося туннеля, до полусмерти перепугав рудокопов. После того инцидента выбор маршрута Яританне старались не доверять, но дочь шпиона невероятным образом умудрялась «теряться», «путаться», «блуждать» и «сбиваться с пути истинного» со всеми сопровождающими, даже если они упорно не слушались её советов. Как правило, кульминацию блуждания составлял нецензурный вопль Алеандр обо всех талантах подруги.
Привычная к недовольству окружающих, духовник не отреагировала и в этот раз:
— Это риторический вопрос или попытка оскорбления представителя редчайшей профессии?
— Угу, просто не знаю, как наше княжество переживёт потерю очередного тунеядца, — буркнула себе под нос Алеандр.