Увы, Бисмарк не смог направить русскую политику в нужное ему русло. Наоборот, он достиг результатов, прямо противоположных тем, к которым стремился. Практически, Бисмарк толкнул Россию к сближению с Францией, а затем с Англией, что привело впоследствии к образованию Антанты. Так в Европе сложились два противостоящих военно-политических блока. Отныне власти Германии и Австро-Венгрии рассматривали Россию как вероятного противника в случае будущей войны — и, естественно, уделяли внимание всему, что могло содействовать ослаблению России, в том числе — развитию украинского сепаратизма в Российской империи.
Такому вниманию к украинскому вопросу Германии и Австро-Венгрии способствовала их экономическая заинтересованность. Украина в начале XX века была одним из наиболее динамично развивающихся регионов России; на ее территории находилась значительная часть имперского экономического потенциала.
Мысли о неизбежности войны Германии с Россией распространялись прежде всего прибалтийскими немцами-имигрантами, прибывавшими в Германию с 70-80-х годов XIX века. Немецкие публицисты и политики балтийского происхождения изображали прибалтийские провинции России, как «германскую вахту на границе славянства», как «крайние форпосты германского народа» в «старой борьбе между славянством и германством». Исходившей из России «угрозе германской культуре», по их мнению, следовало противодействовать путем превентивной войны, которую они рассматривали, как решающий момент борьбы между высокой и отсталой культурами.
Эти идеи встречали понимание в правящих кругах Германии, поскольку давали обоснование их замыслам. Так, еще в 1887 году Бернхард фон Бюлов, первый секретарь германского посольства в Петербурге, писал советнику ведомства иностранных дел Гольштейну: «Мы должны пустить русскому при случае столько крови, чтобы тот не почувствовал облегчения, а 25 лет был не в состоянии стоять на ногах. Нам следовало бы надолго перекрыть экономические ресурсы России путем опустошения ее черноземных губерний, бомбардировки ее приморских городов, возможно большим разрушением ее промышленности и ее торговли. Наконец, мы должны были бы оттеснить Россию от тех двух морей, Балтийского и Черного, на которых основывается ее положение в мире. Однако я могу себе представить Россию действительно и надолго ослабленной только после отторжения тех частей ее территории, которые расположены западнее линии Онежская губа — Валдайская возвышенность — Днепр…»
В 1906 году, уже в статусе канцлера, Бернхард фон Бюлов заявил, что «Россию можно низвести до уровня второстепенной державы лишь в случае ее социального разложения либо в случае утраты ею Украины».
Политика Германии в отношении Востока Европы накануне Первой мировой войны формировалась тремя политическими силами, в той или иной мере влиявшими на правительство.
Первая сила, состоявшая из националистических партий «Пангерманская Лига» и «Партия Отечества», мечтала о разгроме России и переносе ее границ далеко на Восток. Украинское сепаратистское движение она рассматривала в качестве инструмента, с помощью которого можно было бы ослабить Россию. В своих планах пангерманисты предусматривали колонизацию Галиции и Черноморского побережья.
Вторая влиятельная группа немецких политиков и журналистов выступала за «независимость нерусских народов Российской империи». Украину эта группа считала ею главным форпостом в Восточной Европе против экспансии России на Запад. Наиболее ярким ее представителем и идеологом был Пауль Рорбах, автор известной работы «Нероссийские народы России и мы». Рорбах сравнивал Россию с апельсином и мечтал о «расчленении русского колосса на свои естественные исторические и этнографические составные части». К ним он относил Финляндию, Прибалтику, Польшу, Бессарабию, Украину, Кавказ, Туркестан (Среднюю Азию), «Московию» и Сибирь. Он считал, что расчленение можно проделать сравнительно безболезненно и что «именно так будет легко покончить с огромным русским государством». Канцлер и МИД Германии, разделяя позицию Рорбаха, считали возможным поддержать сепаратистские движения в России. Украину, Прибалтику и Кавказ они видели будущими буферными государствами. Символично, что политтехнологи, готовившие события конца 2004 года, назвали украинскую «революцию» апельсиновой…