Церковь Вознесения. Красногвардейская ул., 8а
Казаков с помощниками прибыл в Коломну на три недели зимой 1778 года для составления нового регулярного плана города. Казаков составил проект перепланировки исторических районов. Квадратные кварталы, по которым мы гуляем, обязаны своим возникновением этому талантливому зодчему. Также Казаков выполнил пять рисунков кремлевской стены и рисунок Соборной площади. Они сохранились. Их даже не надо искать в архивах, рисунки напечатали на баннерах и выставляют на крепостных стенах. Казаков посещал Коломну задолго до возведения церкви Вознесения, присылал он потом или нет чертежи для строительства храма, неизвестно, но так хочется приписать красивый храм большому мастеру! Колокольня и трапезная церкви Вознесения построены чуть позже, в 1808 году, и в них видна рука другого архитектора.
В усадьбе купцов Шевлягиных 1810-х годов постройки с 1834 года располагается городская больница (Комсомольская ул., 13). Усадьба купцов Ротиных построена в середине XIX века в стиле Возрождения (Комсомольская ул., 18). Над окнами грифоны и женские головки, по первому этажу пущен бриллиантовый руст, а второй этаж выложен плитами с геометрическим орнаментом. Гурий Ротин был одним из богатейших купцов-скотопромышленников города. Но у него не было детей, и деньги купец отдавал на благотворительность. Скорее всего, он был бы рад, что в его доме в советское время разместили больницу. На улице Левшина самый солидный дом – у потомственного почетного гражданина Токарева начала XIX века (Левшина ул. 17).
С улицы Левшина по Уманской улице мы пройдем на Молочную площадь, ее еще называют Пятью углами, так как на ней сходятся пять улиц. Здесь в 2013 году открыли Шевлягинскую бассейку. Так сто лет назад называли водоразборные колонки городского водопровода, построенного на деньги Марии Шевлягиной. К нашему времени ни одной колонки не сохранилось, а на фотографиях было невозможно разглядеть рисунок, украшавший чугунные элементы. Провели раскопки на месте, где раньше была установлена одна из колонок, и откопали одну боковую металлическую пластину. По ней четырехметровое сооружение полностью восстановили и подключили к водопроводу. Из крана Шевлягинской бассейки как встарь льется вода.
На Молочной площади когда-то окрестные крестьяне торговали молочными продуктами. Сейчас на площадь выходит здание городских бань, Музейная фабрика пастилы и проходная бывшего артиллерийского училища, сейчас – Центра беспилотной авиации. Так же Молочная площадь – основная площадка осеннего поэтического фестиваля «Антоновские яблоки» – еще одного нового начинания коломенцев.
Несмотря на обилие военных в городе, высоченные башни и серьезную технику, выпускаемую коломенскими предприятиями, для меня Коломна – женственный город. Может быть, из-за уюта ее улиц? Или из-за мягких извивов реки Москвы? А может быть, потому, что серьезные изменения в городе за последние двадцать лет произошли в основном по женской инициативе.
Лажечников описывал свою современницу так: «Вот человеческий лик, намалеванный белилами и румянами, с насурменными дугою бровями, под огромным кокошником в виде лопаты, вышитым жемчугом, изумрудами и яхонтами. Этот лик носит сорокаведерная бочка в штофном, с золотыми выводами, сарафане; пышные рукава из тончайшего батиста окрыляют ее. Голубые шерстяные чулки выказывают ее пухлые ноги, а башмаки, без задников, на высоких каблуках, изменяют ее осторожной походке. Рекомендую в ней мою землячку, коломенскую пастильницу…» Где Лажечников нашел сорокаведерных в 490 килограмм красавиц, не знаю. Я общался со многими коломчанками, они изящны, задорны и влюблены. В том числе и в свой город.
Перед Куликовской битвой воевода Боброк Волынский дал обет в случае победы построить на своих коломенских землях монастырь. Боброк командовал засадным полком, и именно его выдержка и тактическая мудрость помогли выиграть битву. В 1381 году на широком лугу за Москвой-рекой в одной версте от города основал воевода обитель. У монастыря три имени: Богородице-Рождественский, поскольку битва пришлась на этот праздник, Бобренев – по семейному прозвищу Боброка Волынского – Бобреня, и обетный – в память о том, что монастырь заложен по обету. Первый раз я посетил обитель, когда в ней работала советская мтс – машинно-тракторная станция. В храмах зияли широкие проемы для въезда техники, по углам высились горы мусора. Но бодро по концам ограды топорщились кирпичные башенки – уже без тени побелки. Затем где-то в середине девяностых я путешествовал по коломенским сельским церквям и попал в монастырь путником с рюкзаком за плечами. Двери оказались заперты, но на стук мне открыли и согласились показать монастырь. За несколько лет горстка монахов подлатала храмы и очистила двор. Позже я прочел, что понадобилось полторы тысячи КамАЗов для вывоза мусора. В каком состоянии храмы в то время были внутри, не скажу, да и запоминать, похоже, было еще нечего, а вот разговор с настоятелем врезался в память. Он показал мне резной саркофаг черного мрамора некого зажиточного крестьянина, похороненного в монастыре: «Богаты были крестьяне в старину». С легкой грустью объявил, что в Коломне еще пять храмов открыли. «Так и хорошо», – подхватил я. «А кто к нам дойдет?» – вздохнул настоятель.