За каждой едой они обсуждали, что будут делать, высадившись на Марс. Планы Гибсона укладывались в два слова: увидеть побольше. Он рассчитывал узнать за два месяца целую планету; правда, Бредли заверял его не раз, что для Марса хватит с избытком и двух дней.
Предпосадочные треволнения отвлекли Гибсона от личных проблем. Он встречался с Джимми раз десять на дню – и случайно, и за столом, – но тот не возобновлял разговора. Сперва он решил было, что Джимми его сторонится, но вскоре понял, что не прав. Джимми просто был очень занят, как и вся команда, – Норден хотел привести космолет в безупречном состоянии.
Странно было снова ощущать свой вес и слышать гул двигателей.
«Арес» снизил скорость. Последние искусные изменения курса заняли больше суток. Когда курс был выправлен, Марс уже стал для них в десять раз крупнее, чем Луна для Земли, а движение Фобоса и Деймоса можно было заметить, понаблюдав несколько минут.
Гибсон никогда не думал, что великие марсианские пустыни такие красные. В сущности, слово «красные» не могло передать всего богатства оттенков медленно растущего диска. Одни его части были почти багровые, другие – изжелта-бурые, а чаще всего встречался цвет припорошенного пылью кирпича.
В южном полушарии была поздняя весна, и полярная шапка уменьшилась до нескольких ослепительно белых пятен: снег упорно не таял там, где почва повыше. Между полюсом и пустыней тянулась широкая полоса растений, в основном голубовато-зеленая. Вообще же на пестром диске Марса можно было найти любой оттенок.
«Арес» входил на орбиту Деймоса с относительной скоростью меньше чем тысяча километров в час. Маленький спутник рос и рос, пока не стал для них таким же большим, как Марс. Но в отличие от Марса здесь не было ни красных, ни зеленых тонов – только темная мешанина гор или скал, торчащих под самыми разными углами (тяготения на Деймосе почти не было).
Момент посадки невозможно было заметить – только внезапная тишина сообщила Гибсону, что двигатели не работают и рейс окончен. Конечно, до Марса оставалось еще двадцать тысяч километров. Но для «Ареса» рейс окончился – на Марс их переправит маленькая ракета. А с крохотной каютой, служившей ему жильем столько недель, придется очень скоро расстаться.
Он поспешил с галереи в рубку, куда нарочно не заходил все эти хлопотливые часы. Ходить было труднее – даже незначительное тяготение Деймоса мешало ему. С трудом верилось, что три месяца назад его так мучила невесомость. Теперь она казалась ему нормой. Как быстро, однако, приспосабливается человеческий организм!
Команда сидела у стола; вид у всех был важный и гордый.
– Вы как раз вовремя, – весело сказал Норден. – Мы тут собираемся попировать. Тащите сюда камеру. Щелкните нас, когда мы поднимем тост за нашу посудину.
– Не выпейте все без меня! – сказал Гибсон и отправился за «лейкой».
Когда он вернулся, доктор Скотт ставил весьма интересный опыт.
– Надоело вытряхивать, – говорил он. – Налью по-человечески в стакан. Посмотрим, сколько это займет времени.
– Пока ты будешь лить, пиво выдохнется, – предупредил Маккей. – Сейчас, сейчас… «g» примерно 0,5 см/сек^2, ты льешь с высоты… – И он погрузился в расчеты.
Тем временем опыт шел полным ходом. Скотт поднял жестянку над стаканом (в первый раз за три месяца слово «над» хоть что-то значило) – и вот неописуемо медленно, словно густой сироп, потекла янтарная жидкость. Казалось, прошли годы, прежде чем тонкая струя коснулась дна.
– …по моим подсчетам, сто двадцать секунд, – провозгласил Маккей.
– Пересчитай, – откликнулся Скотт. – Пиво уже в стакане. А у тебя выходит – две минуты!
– Что, что? – удивился астрогатор (он только сейчас заметил, что опыт кончен), быстро подсчитал снова – и расплылся от радости: ошибка нашлась. – Вот идиот! Плохо считаю в уме… Двенадцать секунд, конечно.
– И этот человек доставил нас на Марс! – ужаснулся кто-то.
Больше никто не отважился повторить опыт. Пиво вытряхивали, как обычно, жестянку за жестянкой, и за столом становилось все веселей.
Доктор Скотт, блеснув памятью, продекламировал от начала до конца эпопею, которую не часто доводится слышать пассажирам космолетов.
Начиналась она словами:
Шел космолет «Венера»…
Гибсон следил за похождениями команды как нельзя более удачно названного космолета, пока не устал от духоты и шума. Он решил проветриться и почти автоматически направился на галерею, к своему наблюдательному пункту.
Ему пришлось прикрепиться ремнями – ничтожное притяжение Деймоса мешало ему сидеть. Марс был в третьей четверти и медленно рос. На четырнадцать тысяч километров ближе к нему, на темном фоне неосвещенной части, ослепительно сверкал Фобос. Гибсону хотелось бы узнать, что же творится на маленькой внутренней луне. Ну ничего, ждать недолго! А пока что невредно поупражняться в аэрографии. Вон там…