Воздух со свистом выходил из кабины, пока не сравнялось давление.
Руки и шею неприятно пощипывало – атмосфера тут была разреженней, чем на вершине Эвереста. Понадобились три месяца на космолете и все последние достижения медицины, чтобы он мог выйти на Марс без скафандра, только в маске.
Он был польщен, что столько народу встречает его. Конечно, Марс не часто посещают такие именитые гости, но ведь здесь все так заняты, им не до церемоний…
Доктор Скотт вышел за ним, обнимая свой ящик. Завидев его, толпа, не обращая внимания на Гибсона, кинулась к нему. Сквозь разреженный воздух Гибсон с трудом разбирал, что они кричат.
– Дайте мы понесем!
– Мы все приготовили. В больнице вас ждут десять ящиков. Через неделю узнаем, годится она или нет.
– Сюда, сюда, в автобус! Потом поговорим.
Раньше чем Гибсон опомнился, Скотт исчез вместе со своим грузом.
Мотор зарычал, автобус двинулся к городу, а Гибсон остался стоять.
Никогда в жизни он не чувствовал себя так глупо. Да, сыворотка куда важней для Марса, чем писатель, как бы знаменит он ни был на Земле!..
К счастью, не все его покинули. «Блохи» были тут. Из одной «блохи» кто-то вылез и подбежал к нему.
– Мистер Гибсон? Я – Уэстермен, из «Таймса» – марсианского, конечно. Очень рад вас видеть. Скажите, пожалуйста…
– Я – Хендерсон, – перебил высокий человек с резкими чертами лица.
– Сюда, прошу!
Гибсон влез в «блоху», и она двинулась к городу, который был километрах в двух. Только сейчас он заметил, что повсюду ярко-зеленые растения, основная форма жизни на Марсе. Небо было уже не черное, а густо-синее. Солнце стояло высоко, и лучи его неожиданно сильно грели сквозь пластиковый верх кабины.
Гибсон вглядывался в небо – ему хотелось увидеть крохотную луну, на которой еще трудились его спутники. Хендерсон заметил, куда он смотрит, снял руку с руля и показал вверх.
– Вон там, – сказал он.
Гибсон прикрыл глаза рукой и вгляделся в небо. Чуть к западу от Солнца он увидел звездочку, сверкающую на синем, как вольтова дуга.
Она была мала даже для Деймоса; но Гибсон догадался не сразу, что шофер неверно понял его взгляд.
Немерцающее светило, столь неожиданное на дневном небе, было Утренней звездой Марса, более известной под именем Земля.
ГЛАВА 8
– Простите, что заставил ждать, – сказал мэр Уиттэкер. – Сами понимаете, у Главного целый час было совещание. Мне только сейчас удалось передать, что вы здесь. Вот сюда, пожалуйста.
Тут было совсем как в обыкновенном земном учреждении. На дверях висела табличка: «Главный управляющий». Имени не было. Вся Солнечная система знала и так, кто правит Марсом; в сущности, трудно было подумать об этой планете и не вспомнить об Уоррене Хэдфилде.
Когда Главный управляющий встал из-за стола, Гибсон удивился его маленькому росту – вероятно, он судил о Хэдфилде по его делам и забыл, что никакие дела не прибавят и пяди. Зато лицо было такое, как он думал, – тонкое, немного птичье, да и тело – жилистое, гибкое.
В начале беседы Гибсон держался осторожно – он должен был во что бы то ни стало произвести хорошее впечатление. Все для него станет намного легче, если Хэдфилд будет на его стороне. А если они не поладят, ему лучше сейчас же отправляться домой.
– Надеюсь, Уиттэкер о вас позаботился, – сказал Главный, когда кончились обычные приветствия. – Сами видите, я никак не мог принять вас раньше. Я только что с инспекции. Как вы устроились?
– Хорошо, – улыбнулся Гибсон. – Боюсь, я разбил стакан-другой.
Ничего, привыкаю к весомости.
– Вам нравится наш городок?
– Очень. Не понимаю, как вы успели так много сделать.
Хэдфилд пристально смотрел на него:
– Говорите прямо. Он меньше, чем вы ожидали, а?
Гибсон замялся:
– Ну, меньше, конечно… Но ведь я привык к Лондону и Нью-Йорку. В конце концов, на Земле две тысячи человек – большая деревня.
Главный не удивился и не рассердился.
– Все разочаровываются, – сказал он. – На той неделе он будет побольше, новый купол кончат. Скажите, какие у вас планы? Надеюсь, вы знаете, что я не очень приветствовал ваш визит?
– Да, это я узнал еще на Земле, – ответил Гибсон. Он был немного ошарашен – чем-чем, а отсутствием прямоты Главный не страдал.
– Ну, раз уж вы здесь, сделаем для вас все, что можем. Надеюсь, вы ответите тем же.
– А что я могу? – насторожился Гибсон.
Хэдфилд наклонился над столом и страстно сцепил пальцы.