Осторожный кашель из ниоткуда прервал размышления Гибсона. Затем, слегка усиленный репродуктором, голос заметил в разговорном тоне:
— Если мистер Гибсон соблаговолит пройти в столовую, он найдет там тепловатый кофе и немного кукурузных хлопьев, еще оставшихся на столе.
Он поспешно взглянул на часы, — совершенно забыл о завтраке — небывалое явление. Без сомнения, кто-то отправился искать его в каюте и, не найдя там, вызвал через систему громкой связи корабля.
Когда он со сконфуженным, видом вплыл в кают-компанию, то обнаружил, что экипаж занят техническим спором о достоинствах различных типов космических кораблей.
Пока ел, Гибсон наблюдал за маленькой группой спорящих мужчин, фиксируя их в своем сознании, отмечая их поведение и особенности. Конечно, Норден представил всех, но это лишь навесило ярлыки; пока же они не были для него определенными личностями. Любопытно было думать, что еще до окончания путешествия он, вероятно, будет знать каждого лучше, чем большинство из своих знакомых на Земле. На борту крошечного мира «Ареса» не могло быть никаких секретов и никаких масок.
В этот момент говорил доктор Скотт. (Позже Гибсон поймет, что в этом не было ничего необычного.) Он казался несколько азартным, склонным, ради провокации, рассуждать о предметах, в которых мало понимал.
Самым удачливым его оппонентом был Брэдли, специалист по электронике и коммуникациям — суховато-циничный человек, который, казалось, получал сардоническое удовольствие от словесной пикировки. Время от времени он вставлял в разговор реплику-бомбу, останавливающую Скотта, но не надолго.
Маккей, маленький шотландец, математик, тоже время от времени вступал в битву, говоря довольно быстро и четко, почти педантично. Он, подумал Гибсон, выглядел бы гораздо естественнее в университетской среде.
Капитан Норден, казалось, действовал как не совсем бескорыстный судья, поддерживая то одну сторону, то другую, не давая кому-нибудь победить окончательно.
Молодой Спенсер был уже на работе.
Хилтон не принимал участия в дискуссии, спокойно сидел, с интересом наблюдая за остальными. Его лицо показалось Гибсону знакомым. Где же они встречались раньше? Ну конечно — какой же он был дурак, что не узнал сразу! - это ХИЛТОН.
Гибсон резко повернулся в кресле, чтобы лучше видеть собеседника. Завтрак был забыт, он с благоговением и завистью смотрел на человека, который вернул «Арктур» на Марс после величайшего приключения в истории космических полетов. Шесть человек достигли Сатурна, и только трое из них вернулись. Хилтон стоял вместе со своими спутниками на тех далеких лунах, названия которых сами по себе звучали как песня —Титан, Энклад, Тетис, Рея, Диона…
Он видел несравненное великолепие огромных колец, охватывающих небо в симметрии, которая казалась слишком совершенной чтобы быть естественной. Хилтон был в той Ультима Туле[7], где кружились ледяные внешние гиганты семьи Солнца, и он снова вернулся к свету и теплу внутренних миров. Да, подумал Гибсон, об очень многих вещах я хочу поговорить с ним до того, как эта поездка закончится.
Дискуссионная группа распалась, офицеры разлетелись (в буквальном смысле) по своим постам, а мысли Гибсона все еще кружились вокруг Сатурна.
Капитан Норден прервал его размышления:
— Я не знаю ваших планов, но полагаю, что вы хотели бы осмотреть корабль. В конце концов, именно это обычно происходит на этой стадии в ваших историях.
Гибсон улыбнулся, несколько механически. — Да, видимо не скоро перестанут вспоминать его описания космической жизни.
— Боюсь, что тут вы совершенно правы. Это самый простой способ, дать читателю знать, как все работает, и набросать эскиз места действия. Теперь это не так важно, потому что все точно знают, как выглядит внутри космический корабль. Но когда я писал об астронавтике, еще в 60-х годах, нужно было задержать сюжет на тысячи слов, чтобы объяснить, как все работает: скафандры, атомный двигатель, и остальное, о чем пойдет речь далее.
— Тогда я могу считать, — сказал Норден с самой обезоруживающей улыбкой, — что мало что нового могу рассказать вам об «Аресе».
Гибсон сделал вид что смутился:
— Был бы очень признателен, если бы вы показали мне все — хотя бы для того чтобы не нарушать стандартный литературный сюжет.