— Полагаю, теперь это будет происходить каждый день, — мрачно сказал он.
— Я надеюсь на это, но боюсь, что нет. Все зависит от моего вдохновения.
— Здесь, наверху страницы 2, есть разделительный инфинитив.
— Превосходно, очень их люблю.
— Ты написал «центробежный» на странице 3, где подразумевается «центростремительный».
— Раз уж мне платят за слово, то не кажется ли тебе, что с моей стороны было великодушно использовать такие длинные слова?
— На странице 4 есть два последовательных предложения, начинающихся с «и»…
— Послушай, ты собираешься послать эту чертову дрянь или мне придется сделать это самому?
Брэдли усмехнулся:
— Я бы хотел посмотреть, как ты это сделаешь. А если серьезно, то я должен был предупредить тебя, чтобы использовал черную ленту. Контрастность не так хороша с синим цветом.
Говоря, Брэдли вкладывал листы в лоток автоматического передатчика. Гибсон зачарованно наблюдал, как они один за другим исчезают в пасти машины и появляются через пять секунд в проволочной корзине для сбора мусора. Странно было думать, что его слова теперь несутся сквозь пространство непрерывным потоком, удаляющимся на миллион километров каждые три секунды[10].
Он собирал свои листки, когда где-то в джунглях циферблатов, переключателей и измерительных панелей, занимавших практически всю стену маленького кабинета, раздался зуммер. Брэдли бросился к одному из своих приемников и с огромной скоростью принялся делать непонятные вещи. Из громкоговорителя послышался пронзительный свист.
— Посланец наконец-то в пределах досягаемости, — сказал Брэдли, — но я бы сказал, что он промахнется на сто тысяч километров.
— А что мы можем с этим поделать?
— Очень немного. Я включил наш собственный радиомаяк, и если он поймает наши сигналы, то автоматически направится к нам и подойдет на расстояние нескольких километров.
— А если не поймает?
— Тогда просто улетит за пределы Солнечной Системы. Он движется достаточно быстро, чтобы удрать от Солнца, и мы тоже, если уж на то пошло.
— Это очень веселая мысль. Сколько времени это займет у нас?
— Времени на что?
— Чтобы покинуть систему.
— Возможно, пару лет. Лучше спроси у Маккея. Я не знаю все ответы — я не похож ни на одного из персонажей твоих книг!
— Может быть, ты еще им станешь, — угрожающе сказал Гибсон и удалился.
Приближение ракеты неожиданно (и желанно) оживило жизнь на борту «Ареса». Ведь как только прошел первый восторг, космическое путешествие стало однообразными. Все будет по-другому в будущем, когда лайнер будет переполнен жизнью, но сейчас его безлюдье удручало.
Тотализатор организовал доктор Скотт, банк держал Норден. Расчеты Маккея показывали, что «Марк III» промахнется на сто двадцать пять тысяч километров (плюс-минус тридцать тысяч). Большая часть ставок была сделана вблизи этого наиболее вероятного значения, но некоторые пессимисты, полностью не доверяя Маккею, поставили на двести пятьдесят тысяч километров. Ставки делались не на наличные, а на гораздо более полезные товары, такие как сигареты, конфеты и другие предметы роскоши. Поскольку вес багажа экипажа был строго ограничен, это было гораздо более ценным, чем листки бумаги с цифрами на них. Маккей даже поставил бутылку виски и тем самым сделал свою ставку действующей с точностью плюс-минус двадцать тысяч километров. Он объяснил, что сам никогда не пьет эту дрянь, а просто везет ее своему соотечественнику на Марс, который не может достать подлинный товар и не может позволить себе вернуться в Шотландию. Никто ему не поверил, что было несправедливо, поскольку история была более или менее правдивой.
— Джимми!
— Да, капитан Норден.
— Ты уже закончил проверять кислородные датчики?
— Да, сэр. Все в порядке.
— А как насчет автоматического записывающего устройства, которое физики поместили в трюм? Похоже ли на то, что он все еще «работает»?
— Ну… он издает те же звуки, что и в начале рейса.
— Хорошо. Ты убрал беспорядок на кухне, где мистер Хилтон упустил молоко?
— Да, Капитан.
— Значит, ты действительно все закончил?
— Наверное, да, но я надеялся что…
— Вот и прекрасно. У меня есть для тебя довольно интересная работа, совершенно не похожая на обычную. Мистер Гибсон хочет начать совершенствоваться в астронавтике. Конечно, любой из нас мог бы объяснить ему все, что он захочет узнать, но ... э-э-э … ты последний, кто пришел из колледжа, и, ты сможешь рассказать все лучше. Ты не забыл о трудностях новичка — мы же склонны принимать слишком многое как должное. Это не займет много твоего времени — просто, когда он попросит, помоги. Я уверен, ты справишься.