— Сапера, Илья Христианович, — поправил его один из офицеров. — Да и тот ранен.
Однако через пару минут появился сапер. Лицо у него было разбито, а правая рука висела на перевязи.
— Динамит у нас остался? — поинтересовался полковник.
— Да, ваше благородие.
— Сколько тебе понадобится времени, чтобы установить заряды и обрушить вход в пещеру, откуда выбираются эти твари?
— Так, чтоб завалило? Минуту, две… — протянул сапер.
— Хорошо, — кивнул полковник, потом повернулся к одному из офицеров. — Сейчас почти стемнело. Возьми человек двадцать верхами, этого умельца, и постарайтесь прорваться к входу в пещеру. Обрушьте склон… Приказ понятен?
— Так точно, господин полковник.
— Тогда с Богом. И не тяните…
— Но почему бы нам просто не отойти назад? Сюда мы пробирались по узкому ущелью, взорвать которое будет много легче.
Полковник вздохнул:
— Вы, Семен Семенович, как всегда правы, только вот не учитываете одного обстоятельства. Как только мы отойдем от руин, то окажемся на голой равнине, где у нас не будет того малого преимущества, что позволило нам днем обратить вспять туземцев.
— Но заградительный отряд…
— Дикари легко обойдут его. А мы при таком количестве раненых будем тащиться по равнине как улитки. Нас перебьют, задавят числом, и даже пулеметы нам не помогут. Нет, надо попытаться взорвать выход из этого осиного гнезда, и тогда у нас будет время с честью и достоинством отступить, а иначе мы все тут поляжем…
Капитан, которому поручили командование отрядом смертников, так я сразу же мысленно назвал их, растворился в надвигающихся сумерках, а мы заняли позицию на той же самой груде обломков, что и днем. Военные смотрели куда-то вдаль, передавая друг другу огромный полевой бинокль. Мне же ничего не оставалось, как ждать, вслушиваясь в тишину и вдыхая отвратительный запах смерти — руины были буквально завалены трупами, и если по приказу полковника трупы солдат были похоронены, то трупы туземцев оставались лежать на своих местах.
Мы долго ждали, и ничего не происходило. Потом где-то вдали послышались выстрелы, ударил и почти сразу же захлебнулся пулемет. И вновь воцарилась тишина, хотя все собравшиеся отлично понимали, что это означает. Полковник приказал послать отряд на разведку. Даже если нам предстоял последний бой, то надлежало должным образом к нему подготовиться. Я же, в свою очередь, попросил, чтобы и мне выдали оружие. В конце концов, я показал себя не с худшей стороны во время дневной битвы. Полковник дал согласие. Но когда интендант попытался всучить мне трехлинейку, я воспротивился. В итоге я буквально выклянчил у него два нагана и полсотни патронов. По его мнению, этого мне должно было с лихвой хватить. Когда же я попытался объяснить ему, что одинаково ловко стреляю с двух рук, он просто-напросто не поверил, однако револьверы дал.
Но не успел я вернуться на наблюдательный пункт полковника, как началось. Со всех сторон открылась беспорядочная пальба. Послышались крики раненых, причем противник, как и в прошлый раз, атаковал совершенно бесшумно. Уже было достаточно темно, и фигуры сражающихся в мерцающем свете походных костров выглядели поистине сверхъестественно.
Не успел я преодолеть и половины расстояния до командного пункта, как навстречу мне попался мой давешний знакомый солдат, который утром искал меня. Он, кажется, был ранен, но тем не менее тащил на себе тяжелораненого полковника. Видно, копье пробило левое легкое офицеру, и сейчас он хрипел, плевался кровавой слюной.
— Поможете, барин? — говорил солдат с трудом, видно, сам держался из последних сил. С левой руки, в которой он сжимал винтовку, на песок капала кровь.
— Тащи его к лошадям, я прикрою, — приказал я.
Солдат повиновался, а я, нырнув ему за спину, тут же оказался лицом к лицу с парой дикарей. Но револьверы были при мне, и слава богу, что, получая их, я проверил патроны, чтобы не было осечки.
Два выстрела, и два туземца, извиваясь, повалились на песок. Но за ними был еще один, а потом еще двое. Я палил с обеих рук. С расстояния в метр-два промахнуться было практически невозможно. Это был кошмар. Я расстреливал противников в упор. Потом зажав под мышкой один из револьверов, я быстро перезарядил его, вогнав в барабан на один патрон меньше. На полную перезарядку мне не хватило времени. Одновременно мне приходилось быстро пятиться, вслед за упорно шагающим вперед солдатом. Наконец мы оказались у лошадей. Пока солдат резал ремни и укладывал полковника поперек седла, я стрелял не переставая, чувствуя, что еще чуть-чуть, и патроны закончатся, а тогда всё… И ни полковник, ни я не спасемся.