В молодости Долорес Пиньеро была красавицей, и Грасиела унаследовала внешность своей матери. Еще будучи ребенком, Грасиела привлекала к себе внимание своим красивым лицом с высокими скулами, смуглой гладкой кожей, блестящими черными волосами и длинными густыми ресницами. Ее прекрасное тело обещало стать еще более соблазнительным.
С годами Долорес Пиньеро располнела, неумолимое время сделало обрюзгшим ее некогда прелестное лицо. Уже не будучи красавицей, она по-прежнему оставалась доступной и слыла страстной любовницей. Любовное ремесло было единственным, в чем она преуспела, и она пользовалась им, ублажая мужчин, пытаясь привязать их к себе в надежде купить любовь в обмен на свое тело. Она едва зарабатывала себе на жизнь шитьем, поскольку была посредственной портнихой и ее услугами в городке пользовались лишь те женщины, которые не могли позволить себе ничего лучшего.
Долорес Пиньеро была жестока по отношению к своей дочери, потому что та постоянно напоминала ей о единственном человеке, которого она когда-либо любила. Отцом Грасиелы был молодой красивый механик, сделавший предложение прекрасной Долорес, и та охотно позволила ему соблазнить себя. Но, когда она сообщила ему о том, что беременна, он скрылся, оставив Долорес вымещать злобу на его потомстве.
У Долорес был скверный нрав, и она обрушила свою месть на ребенка. Стоило Грасиеле чем-то ей не угодить, как мать тут же набрасывалась на нее с криком: «Ты такая же бестолочь, как и твой отец!»
Ребенку некуда было деться от нескончаемых побоев и постоянных воплей. Просыпаясь по утрам, Грасиела молилась: «Прошу Тебя, Боже, сделай так, чтобы мама меня сегодня не била. Сделай так, Господи, чтобы у мамы сегодня было хорошее настроение. Боже, как я хочу, чтобы мама сегодня сказала, что любит меня».
Если мать не ругала Грасиелу, то она просто не замечала ее. Грасиела сама себе готовила еду и следила за своей одеждой. Приготовив себе завтрак, она брала его в школу и говорила учителю: «Сегодня моя мама испекла мне пирожки. Она знает, как я люблю пирожки с мясом». Или: «Я порвала платье, но мама его зашила. Она с удовольствием все для меня делает». Или: «Завтра мы с мамой пойдем в кино».
Сердце учителя разрывалось от жалости. Лас-Навас-дель-Маркес был маленьким городком в часе езды от Авилы, и там, как это бывает во всех городишках, все про всех все знали. Образ жизни Долорес Пиньеро подвергался всеобщему осуждению, и это сказывалось на Грасиеле. Матери не разрешали своим детям играть с девочкой, чтобы оградить их от дурного влияния. Грасиела ходила в школу, расположенную на Пласолета дель Кристо, но у нее не было ни друзей, ни подруг. Она была одной из самых способных учениц в школе, но имела плохие оценки. Ей было трудно сосредоточиться, потому что она постоянно чувствовала себя усталой.
«Ты должна раньше ложиться спать, Грасиела, – говорил ей учитель. -Тебе нужен полноценный отдых, чтобы ты могла как следует выполнять домашние задания».
Но причина ее усталости была совсем не в том, что она поздно ложилась. Грасиела жила со своей матерью в маленькой двухкомнатной квартире. Девочка спала на кушетке в крошечной комнатке, отделенной от спальни лишь тонкой старой занавеской. Как могла Грасиела рассказать учителю о непристойных звуках, будивших ее среди ночи и не дававших ей потом уснуть? Она лежала и слушала, как мать занимается любовью с очередным мужчиной, оказавшимся в ее постели.
Когда Грасиела приносила домой свой табель успеваемости, мать начинала кричать: «Я так и знала, что ты принесешь такие ужасные оценки, а знаешь, почему у тебя такие плохие оценки? Потому что ты глупа. Бестолочь!»
И Грасиела верила этому и изо всех сил сдерживала слезы.
Днем после занятий Грасиела, предоставленная самой себе, бродила в одиночестве по узким извилистым улочкам, вдоль которых росли акации и платаны, мимо белых каменных домиков, где любящие отцы жили со своими семьями. У Грасиелы было много друзей, но все они жили в ее воображении: красивые девочки и мальчики, приглашавшие ее на праздники, где ее угощали чудесными пирогами и мороженым. Ее воображаемые друзья были милыми и добрыми, и все они считали ее очень умной и хорошей. Когда матери не было, Грасиела подолгу разговаривала с ними.
«Ты не поможешь мне сделать домашнее задание, Грасиела? Я не умею решать задачи, а у тебя так хорошо получается».
«Что мы будем делать сегодня вечером, Грасиела? Можно было бы пойти в кино или погулять по городу и выпить кока-колы».
«Твоя мама отпустит тебя к нам пообедать, Грасиела? У нас будет плов».
«Боюсь, что нет. Маме всегда очень одиноко без меня. Ведь кроме меня у нее никого нет».
По воскресеньям Грасиела вставала рано и, стараясь одеться как можно тише, чтобы не разбудить мать и очередного «дядю» в ее постели, шла в церковь Сан-Хуан Баутиста, где отец Перес рассказывал о радостях жизни после смерти, о сказочной жизни в Царстве Христа; и Грасиела хотел поскорее умереть, чтобы встретиться с Богом.
Отец Перес отличался приятной внешностью, ему было немногим более сорока. Приехав в Лас-Навас-дель-Маркес несколько лет назад, он одинаково участливо относился к богатым и бедным, больным и здоровым, и в городке не было такой тайны, в которую он не был бы посвящен. Отец Перес видел, что Грасиела регулярно ходит в церковь, ему были очень хорошо известны истории о бесчисленных любовниках Долорес Пиньеро. Девочке, конечно, было невыносимо тяжело в таких условиях, но кто мог ей помочь? Священника искренне удивляло, что Грасиела росла такой доброй, отзывчивой и никогда не жаловалась на свою домашнюю жизнь.
Каждое воскресное утро Грасиела появлялась в церкви в чистой опрятной одежде, которую, как он был уверен, она стирала сама. Отец Перес знал, что все дети города избегают Грасиелу, и всем сердцем жалел ее. Каждое воскресенье он старался регулярно уделять ей после службы какое-то время, а когда был не очень занят, брал ее с собой в маленькое кафе, чтобы угостить мороженым.
Зимой жизнь Грасиелы становилась еще более скучной, однообразной и мрачной. Лас-Навас-дель-Маркес был расположен в долине, окруженной со всех сторон горами, и поэтому зимы здесь продолжались по шесть месяцев. Летом было несколько легче: с наплывом в городок многочисленных туристов город наполнялся радостным весельем, улицы оживали. Туристы собирались на площади Мануэля Дельгадо Барредо возле небольшой эстрады и под звуки оркестра наблюдали, как местные жители босиком, взявшись за руки, встав в пестрый круг, грациозно двигались, исполняя сардану старинный каталонский народный танец. Грасиела любила смотреть, как туристы, расположившись в уличных кафе, пили аперитивы, ходили по pescederia – рыбному базару, заходили в аптеку. В час дня винный погребок заполнялся туристами, которые пили chateo, закусывая крабами, оливками, жареным картофелем.
Но больше всего Грасиеле нравилось по вечерам смотреть на paseo. Юноши и девушки группками прогуливались по главной площади, мальчики поглядывали на девочек, в то время как их родители, бабушки и дедушки бдительно следили за ними, сидя со своими друзьями в уличных кафе. Это было нечто похожее на традиционные смотрины, вековой ритуал. Грасиеле очень хотелось принять в нем участие, но мать запрещала ей.
«Ты что, хочешь стать шлюхой? – кричала она на Грасиелу. – Держись от мальчишек подальше. Им нужно от тебя только одно. Я знаю это по своему опыту», – горько добавляла она.
День пролетал почти незаметно, и наступала мучительная ночь. Сквозь тонкую занавеску, разделявшую их кровати, Грасиела слышала животные стоны, возню, частое дыхание, непременно сопровождавшееся непристойностями. «Быстрее… Глубже!»