Лючия и Тереза торопились покинуть город, но Грасиела и Миган шли медленно, завороженные городскими видами, звуками и запахами. И только, когда они вышли за город и направились к горам, Лючия почувствовала облегчение. Они шли строго на север, поднимаясь все выше, медленно преодолевая гористый рельеф. Лючию так и подмывало спросить сестру Терезу, не хочет ли та дать ей понести свою ношу, но она побаивалась, что любое неосторожное слово вызовет у пожилой женщины подозрение.
Когда они выбрались на маленькую горную полянку, окруженную деревьями, Лючия предложила:
– Мы можем переночевать здесь, а утром продолжить свой путь к монастырю в Мендавию.
Поверив ей, все одобрительно кивнули.
Солнце медленно катилось по синему небу, на полянке было тихо, и только ласковые звуки лета нарушали эту тишину. И вот наступила ночь. Женщины улеглись на зеленую траву недалеко друг от друга.
Прислушиваясь к воцарившейся тишине, Лючия лежала и ждала, пока все уснут, чтобы начать действовать.
Сестре Терезе никак не спалось. Она испытывала странное чувство от того, что лежит под звездами в окружении других сестер. Теперь они обрели имена, лица и голоса и она боялась, что Бог накажет ее за эти запретные знания. Она чувствовала себя ужасно потерянной.
Сестре Миган тоже было трудно уснуть. Она все еще была под впечатлением от событий дня. «Как я догадалась, что монах был мошенником? – размышляла она. – И как это у меня хватило смелости спасти сестру Грасиелу?» Она улыбнулась, не в силах удерживаться, чтобы хоть немножечко не гордиться собой, зная при этом, что гордыня является грехом.
Измотанная выпавшим на ее долю испытанием, Грасиела спала. Она металась и ворочалась во сне, спасаясь от преследователей, гнавшихся за ней по темным, длинным и нескончаемым коридорам.
Лючия Кармине неподвижно лежала в ожидании. Пролежав так около двух часов, она тихо поднялась и направилась в темноте к сестре Терезе. Она возьмет сверток и скроется.
Приблизившись к сестре Терезе, Лючия увидела, что монахиня не спала, а стояла не коленях и молилась. «Проклятье!» Она поспешно удалилась.
Лючия вновь улеглась, пытаясь набраться терпения. Не может же сестра Тереза молиться всю ночь. Должна же она лечь спать.
Лючия продумывала свой план. Денег, взятых в кассе, ей хватит для того, чтобы автобусом или поездом добраться до Мадрида. Там будет несложно найти ростовщика. Она уже видела себя входящей в ломбард и протягивающей ему золотой крест. Ростовщик наверняка заподозрит, что он украден, но это неважно. У него будет много желающих приобрести его.
«Я дам вам за него сто тысяч песет».
«Скорее я себя продам».
«Стоя пятьдесят тысяч песет».
«Я лучше расплавлю его и вылью в сточную канаву».
«Двести тысяч песет. Это мое последнее предложение». «Вы просто безбожно грабите меня, но я согласна». Ростовщик нетерпеливо потянется за ним.
«Но при одном условии», – добавит она.
«Условии?»
«Да. Мой паспорт куда-то подевался. Не знаете ли вы кого-нибудь, кто мог бы мне помочь с паспортом?» При этом золотой крест все еще будет у нее в руках.
Немного помедлив, он скажет: «У меня есть один знакомый, он может помочь».
И дело сделано. Она уже на пути в Швейцарию, к свободе. Она вспомнила, что говорил ей отец: «Там денег столько, что тебе хватит на десять жизней».
Ее глаза стали закрываться. День был долгим. В полудреме Лючия услышала, как в далеком городке зазвонил церковный колокол. Он навеял на нее воспоминания о другом месте, о другом времени…
Глава 8
Каждое утро ее будил звон далеких колоколов церкви Сан-Доменико, находившейся высоко в Пелоританинских горах, окружавших Таормину. Ей нравилось просыпаться медленно, томно, по-кошачьи потягиваясь. Она не открывала глаз, зная, что сейчас вспомнит что-то очень приятное. «Что же это?» Вопрос приятно дразнил ее, и она отгоняла его, не желая быстрого ответа, стремясь растянуть удовольствие. И вот она уже охвачена радостью осознания: она – Лючия Мария Кармине, дочь Анджело Кармине, а этого было достаточно, чтобы сделать счастливым кого угодно на земле.
Они жили на большой сказочной вилле, где слуг было больше, чем могла сосчитать пятнадцатилетняя Лючия. Каждое утро телохранитель отвозил ее в школу в бронированном лимузине. Она росла среди самых красивых нарядов и самых дорогих игрушек во всей Сицилии, что вызывало зависть у ее школьных друзей.
Но главной гордостью в жизни Лючии был ее отец, самый красивый в мире мужчина. Он был невысоким, крепким, с мужественным лицом и жгучими, излучавшими силу, карими глазами. У него было два сына, Арнальдо и Виктор, но больше всех Анджело Кармине обожал свою дочь. И Лючия боготворила его. Когда священник в церкви говорил о Боге, Лючия при этом всегда думала о своем отце.
По утрам он подходил к ее кровати и говорил:
– Пора вставать в школу, faccia d'angelo. Ангельское личико.
Конечно, это не соответствовало истине. Лючия знала, что в действительности не была красавицей. "Я привлекательна, – думала она, придирчиво изучая себя в зеркале. Да, я скорее яркая, чем красивая. В зеркале отражалась юная девушка с овальным лицом, кремовой кожей, ровными белыми зубами, упрямым подбородком, – не слишком ли упрямым? – с чувственными пухлыми губами, – не слишком ли пухлыми? – и темными проницательными глазами. Но если ее лицо немного и не дотягивало до того, чтобы считаться красивым, то тело восполняло это в более чем достаточной степени. Уже сформировавшееся к пятнадцати годам тело Лючии было полно женственности, которую подчеркивали округлости упругой груди, тонкая талия и бедра, чувственно и зовуще покачивавшиеся при ходьбе.
– Похоже, нам придется рано выдать тебя замуж, – шутил отец. – Скоро ты будешь сводить парней с ума, моя маленькая дева.
– Я хотела бы выйти замуж за такого, как ты, папа, но таких нет.
Он смеялся.
– Не беспокойся. Мы найдем тебе принца. Ты родилась под счастливой звездой, и когда-нибудь ты узнаешь, каково быть в объятиях мужчины.
Лючия вспыхнула.
– Да, папа.
На самом деле с мужчиной она не была только последние двенадцать часов. Бенито Патас, один из ее телохранителей, всегда спал в ее постели, когда отец уезжал из города. Занятия любовью с Бенито в своем собственном доме добавляли остроты ощущениям, поскольку Лючия знала, что отец убьет их обоих, если обнаружит, чем они занимаются.
Бенито было за тридцать, и ему льстило то, что юная красавица-девственница, дочь всемогущего Анджело Кармине, избрала именно его стать ее первым мужчиной.
– Я не обманул твоих ожиданий? – спросил он, впервые побывав в ее постели.
– Нисколько, – выдохнула Лючия, – наоборот.
И при этом подумала: «Конечно, он не так хорош, как Марио, Тони или Энрико, но уж точно лучше Роберто и Лео». Она не могла вспомнить имена всех остальных.
В тринадцать лет Лючия почувствовала, что уже достаточно долго сохраняла девственность. Перебрав своих знакомых, она решила осчастливить Паоло Костелло, сына личного врача Анджело Кармине. Паоло было семнадцать, рослый и сильный, он был футбольной звездой в школе. Лючия безумно влюбилась в него с первого взгляда. Она ухитрялась попадаться ему на глаза как можно чаще. Паоло и в голову не приходило, что их частые «случайные» встречи были тщательно спланированы. Он относился к хорошенькой юной дочери Анджело Кармине как к ребенку. Но однажды жарким августовским днем Лючия решила, что не может больше ждать. Она позвонила Паоло:
– Паоло, это Лючия Кармине. Мой отец хотел бы кое о чем с тобой поговорить, и он просил узнать, сможешь ли ты встретиться с ним сегодня днем в нашей бильярдной.