— Будь так любезна, объясни, в чем дело.
Я не собиралась просить прощения за свое поведение. Плохим мальчиком тут была не я. Лучше того: я узнала мужчину, который вышел из корпуса вместе с Гвен. Это был местный «правдивец», Джесси Гарсиа. Он выслушает мой рассказ, потом выслушает рассказ Джерри, пустит в ход свою магическую интуицию, а затем доложит руководству охраны о том, что произошло на самом деле. Джесси был в десятки раз мощнее и точнее любого детектора лжи.
— Честно говоря, я решила, что разобралась с этой ситуацией неплохо, — сказала я и добавила: — Учитывая, что меня спровоцировали. За то, как он повел себя со мной, его следовало бы уволить или, по крайней мере, объявить ему выговор. Он мне угрожал. Грозил убийством. Мне стоит позвонить в департамент полиции.
— Он тебе угрожал?
Гвен изменилась в лице, ее плечи опустились. Она явно была изумлена.
Пока мы с ней шли к административному корпусу, я ей пересказала весь наш разговор с Джерри. Гвен вздрогнула, когда я дошла до слов Джерри о том, что он бы с радостью снова помог меня уничтожить. Она бросила взгляд на Джесси. Тот вздернул брови и поджал губы. Казалось, он пробует истинность моей истории на вкус.
После долгой паузы он кивнул.
— Я сейчас схожу к наружным воротам. Думаю, со мной следует отправить несколько вооруженных офицеров, мэм.
Гвен издала звук, настолько похожий на рычание, насколько может позволить себе женщина, возглавляющая крупную психиатрическую клинику. Затем она повернулась ко мне и произнесла громко, чтобы Джесси все слышал:
— Селия, от имени администрации и владельцев Берчвудз прими мои извинения за это… серьезное нарушение протокола. Заверяю тебя, этот охранник будет уволен.
Отчасти я была оскорблена и ранена, и меня порадовало то, что Джерри накажут. Но я вздохнула.
— Невозможно удержать людей от предубеждений. Добьешься только одного: они будут остерегаться высказывать вслух то, о чем думают на самом деле. Если вы его уволите, виновата в этом буду я, и он ни за что не успокоится, пока не уложит меня в могилу. Я ни разу не делала Джерри ничего плохого, и мне ужасно обидно из-за того, что я стала его врагом только из-за того, что на меня напал кровосос и чуть меня не прикончил. Просто жутко обидно.
Это я еще мягко сказала. Стычка с Джерри всколыхнула все чувства, которые я держала под замком со времени нападения вампира. В данный момент я была вампиром. Злобным. Бессмертным.
Проклятье.
Возможно, Гвен увидела это, заглянув мне в глаза. Я первой отвела взгляд.
— Я не против, — пробормотала я. — Приструните его. Задержите зарплату. Пусть немножко покусает собственный хвост. Но не увольняйте. Пожалуйста. Пусть у него останется такая работа, чтобы он был занят по уши, чтобы у него оставалось поменьше времени на размышления о том, как он проткнет осиновым колом мое сердце.
— Черт. А вы добрее меня, — вырвалось у Джесси. — Я бы ему хорошего пинка дал, а уж потом точно бы уволил.
Гвен положила руку мне на плечо. Надо отдать мне должное, я не вздрогнула.
— Селия Грейвз, ты удивительно повзрослела. Ты пережила тяжелую ситуацию и с честью вышла из нее. Единственно, что бы я тебе посоветовала: в дальнейшем избегай применения силы. Я последую твоему совету и сделаю так, чтобы Джерри знал: он остался на работе только благодаря твоему заступничеству. — Глаза Гвен сверкнули. С необычайным юмором она добавила: — Ему будет о чем подумать.
Джесси прыснул со смеху. Он явно был на моей стороне. Я надеялась, что все так и останется после его разговора с Джерри. Джесси направился к кабинету начальника службы безопасности. Видимо, для того чтобы собрать команду, с которой он хотел нанести визит Джерри.
Мы с Гвен пошли к ее кабинету по тихому коридору, где на полу лежал пушистый ковер. Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула.
— Ну вот, я приехала. Что вы хотели мне сказать?
— Давай поговорим у меня кабинете. А пока давай отпустим наши мысли на волю.
Ах да. Я успела забыть про «отпускание мыслей на волю». Гвен всегда была поборницей идеи о том, что выводы и решения приходят к нам, если мы позволяем своему сознанию работать автономно, без влияния эмоций и намерений. В каком-то смысле она была права. Самые лучшие идеи ко мне приходили в «сумеречное» время, на грани бодрствования и сна. Именно в это время я порой находила решения проблем, терзавших меня весь день. У нас с Гвен бывали такие сеансы психотерапии, когда мы не делали ничего, а только смотрели на стены, молчали и лишь время от времени касались друг друга ладонями или пола ступнями, чтобы остаться «на земле».