Глаза стали огнем.
И все произошло как в замедленной съемке.
В нас врезались сбоку.
Еще машина врезалась в нас.
В мою дверцу.
Хруст металла.
Стекло разбилось.
Мое тело стало тряпичной куклой.
Голова болталась на шее.
Машина катилась кувырком.
Крыша ударилась об землю, вмятина появилась в дюймах от моей головы.
Машина все крутилась, меня бросало вверх и вниз, пока все не остановилось.
Пояс впивался в мою грудь, а потом не выдержал.
Я вылетела из лобового стекла, стекло разбивалось вокруг меня, задевало рот, уши, волосы, и я летела.
Я не ощутила столкновение с землей.
Но я упала.
Я была на земле.
Хватала ртом воздух.
Ногти впились в асфальт, я цеплялась за жизнь.
Казалось, на моей спине был вес мира, давил, не давая встать, говоря сдаться.
Но если я это сделаю, я умру.
И тогда Макс умрет.
Макс.
Макс!
Я прижала ладони к влажному бетону, стекло впивалось в них. Я оттолкнулась, пытаясь встать на колени.
Было тяжело. Так тяжело.
Проще было лежать.
Сдаться.
Я вдохнула, легкие казались разорванными.
Я подняла взгляд.
Машина стояла перед нами.
Одна фара горела во тьме.
Эта машина врезалась в нас.
Из нее вышла женщина.
Она выглядела хорошо.
Конечно.
Это была Мишель.
Крик оборвался, и я оглянулась на Супер Б, врезавшуюся в дерево. Багажник был открыт, меч и мои учебники валялись на дороге, присыпанные стеклом.
— Макс! — пыталась кричать я, но не могла, вопль вылетел как воздух.
Боже, скажите, что он был в порядке.
Прошу.
Я смотрела на машину, пар поднимался от смятого капота. Я ждала, что он пошевелится, выйдет и выступит против Мишель, все наладит.
Этого не было.
Никто не вышел из машины.
И во мне угасала энергия.
Во мне была не только моя энергия.
Но и его.
И он покидал меня.
Я пыталась дышать. А потом смех заставил меня вспомнить.
Я увидела Мишель у машины, она прислонилась, словно не переживала.
— Я говорила не мешать ему, — сказала она.
Я пыталась покачать головой, но мозг кричал от боли, мир накренился. Я не видела одним глазом.
— Ты, — прохрипела я, горло болело. — Ты это сделала.
— Он создал это, — сказала она. — Поднял шум в последнюю минуту. Но не переживай. Теперь он так не сделает. Величайшая сила, какая у нас есть, — убедить кого — то, что они недостойны жить.
Я с порывом гнева поднялась на ноги, шатаясь. Обувь пропала, я босиком стояла на стекле, лямка платья порвалась.
Я была ничем, по сравнению с ней.
У меня ничего не было.
Я не могла одолеть ее без Макса, и чем больше я думала о нем, чем больше пыталась ощутить его, я не могла.
Он угас.
Умер.
Снова.
Он не мог мне помочь.
Горе ударило с такой силой, что слезы покатились из моих глаз, словно кто — то ударил по моему сердцу.
Я откинула голову к ночному небу и закричала.
Я визжала в месте, где никто не услышал бы, потому что они тоже кричали.
— Сдайся, — сказала Мишель. — Ложись и закрой глаза. Может, окажешься в одном месте с ним.
Я закрыла глаза.
Почти опустилась на колени.
Потому что порой сдаться было проще.
Было куда сложнее бороться.
И порой это требовало больше, чем мы могли дать.
Но мне нужно было спасти себя.
Если не из — за того, что Макс хотел бы этого для меня, то из — за других. Бабушки. Мамы. Перри, отца. Декса. Даже Джейкоба. Может, Джея.
Я не могла сдаться.
Я жила ради многого.
И не могла это бросить.
— Нет, — сказала я ей, слова звучали как рычание. — Ну уж нет.
Она нахмурилась, рассмеялась с придыханием.
— Откуда ты взяла эту наглость?
— Я родилась с ней, — сказала я.
А потом развернулась.
Бросилась к мечу, лежащему между мной и машиной.
Села на корточки, сжала его руками, ощутила вес.
Закрыла глаза, сосредоточилась на энергии, текущей из моих ладоней, и энергия из меня потекла в меня.
Энергия Макса.
Я открыла глаза.
Я знала, что в них был огонь.
Мое зрение пылало.
С ревом я подняла меч в воздух, взмахнула им и побежала к ней, подняв меч.
Мишель не успела отреагировать.
Я взмахнула, словно снова была в Малой бейсбольной лиге, и в этот раз я не разочаровала отца, и меч ударил, как бита.
А голова демона была мячом.
Я ударила по ее шее, увидела, как ее глаза расширились от удивления, из черных стали белыми. Клинок вонзился глубоко. Ее голова стала пеплом, рассыпалась передо мной, как и все ее тело.