– Возможно, – сказал он. – Или она была готова оторваться от меня.
– Ты разбиваешь мое сердце, великан, – сказала я, опустила ладонь на его и сжала, чтобы успокоить его. Часть меня надеялась, что контакт со мной придаст ему сил, перезарядит батарейку, так сказать.
Он смотрел на мою ладонь, а потом закрыл глаза, хмурясь, глубоко вдохнул носом. Сжал мою ладонь в ответ.
И я разглядывала его, пока он не смотрел. Как я и говорила, он был красивым. У него были низкие брови, морщины на лбу, тяжелые веки, которые давали ему немного сонный или хитрый взгляд. У него был прямой нос, сильная челюсть. А еще шикарный рот и лучшие волосы, что я видела.
Это лицо было в этом мире с Возрождения. Может, его даже рисовали художники. Может, он сам был художником. У меня было много вопросов, но, к счастью, это был только первый день пути, и ехать было еще далеко.
«Да, и если это был первый день, насколько хуже станет?» – зазвучал голос в моей голове.
– Макс? – осторожно спросила я, гадая, уснул ли он.
– Ммм, – сказал он, а потом открыл глаза и посмотрел на потолок, размял шею и посмотрел на меня. – Прости. Разум опустел.
Я подняла ладонь с его рукой.
– От этого?
Он пожал плечами.
– Возможно, – он улыбнулся, не раскрывая рта, глаза сияли. – Ты голодна?
– Умираю от голода, – я отпустила его руку и вскочила на ноги. – Я быстро переоденусь, чтобы на мне не было праха демона.
Я схватила вещи из чемодана, а он сказал:
– Прах демона. Если бы я был музыкантом, я так назвал бы альбом.
Я вытащила любимые джинсы от Уллы Джонсон и белый свитер по размеру. Я расстроюсь, если столкнусь этой ночью с демонами.
– Разве ты не музыкант? Ты же был в группе Декса в колледже? Играл на бас–гитаре.
– Я играю на инструментах, но не считаю себя музыкантом.
– Просто мужчина с множеством талантов? – я направилась к ванной.
– Я накопил много талантов за годы. У меня огромное резюме.
Я хотела спросить, было ли в резюме про его работу сверхъестественной няней, хотя в нашем случае не было ясно, кто кому помогал. Казалось, мы были наравне, чего не было с Джейкобом или Джеем. Наверное, дело было в том, что Макс физически нуждался во мне, да и я в нем.
Я быстро надела чистую одежду, бросила остальное в ванну, а потом обула сапоги и схватила сумочку на цепочке. Хорошо, что я не испачкала прахом демона ее, иначе я бы плакала.
Мы покинули номер и сели в машину, ресторан был в паре минут от отеля. Там не было людно, когда мы прибыли, и официантка решила, что мы были на свидании, и привела нас к красивому столу в углу у окна.
Я села и огляделась, надеясь, что демоны не появятся, а глаза Макса останутся зелеными, как изумруды.
Мы заказали бутылку лучшего красного вина и филе миньон, хотя я сказала Максу, что в следующий раз я заплачу за еду, потому что эти манипуляции не давали покоя моей совести.
Мы насладились ужином, особенно вином. Мы заказали и вторую бутылку, и почти всю выпил Макс. Он был в настроении, а к концу ночи оказался тихим и хмурым.
Поэтому он был не в том состоянии, чтобы заигрывать с официанткой, так что мне пришлось платить за еду. К счастью, стейк–хаус оказался недорогим, и мой счет не сильно пострадал.
Макс забрал остатки вина, и мы пошли к машине. Я посадила его на место пассажира, ведь не могла пустить его за руль.
– Ты точно сможешь управлять механикой? – выдавил он, обмякнув на сидении.
– Не переживай, – сказала я, заводя двигатель. – Если мои кузены Тони и Мэтт на что–то годились, так это на то, что давали мне ездить на их грузовике по участку дяди.
Машина заурчала под моими ладонями. Ого. Я не смогу вернуться к своей машинке после этого. Я отметила мысленно, что нужно попросить Макса пустить меня еще за руль.
Я довезла нас до отеля целыми, хотя было заманчиво пронестись по шоссе до Калифорнии. Потому нужно было вытащить Макса из машины и довести до комнаты.
К счастью, было довольно поздно, и на парковке никого не было. Я забрала у него недопитую бутылку вина, чтобы он не уронил ее, а потом с его рукой на моих плечах повела его к номеру. Он был таким пьяным, что спотыкался, и почти весь его вес был на мне. Он не шутил, когда сказал, что легко напивался после ада.
Я довела его до номера и кровати, и он рухнул лицом вниз. Я вздохнула, поставила бутылку на столик, чтобы приберечь остатки для себя.
– Ладно, пьяница, – сказала я. – Ты не можешь так отключиться.
Он что–то буркнул в матрац.
Я сняла с него черные кеды и бросила в другую часть комнаты, попыталась снять куртку, вытащила одну руку, потом другую.
– Хорошо, – я опустила его куртку на спинку стула. – Тебе и так нормально, или мне снять с тебя штаны? Потому что я не хотела бы.
Он снова что–то буркнул, а потом стал двигаться, приподнялся и перевернулся, голова оказалась на подушке, глаза были закрытыми.
Его фланелевая рубашка натянулась, выглядела неудобно из–за его позы, и мне казалось, что он оторвет пуговицу ночью. Я, конечно, могла ее пришить, но вряд ли могла выдержать еще испорченные вещи этой ночью.
Я села на край кровати рядом с ним, стала расстегивать его рубашку, под ней была белая футболка. Я хотя бы не пыталась раздеть его догола.
Он пошевелился, повернул голову и открыл глаза, посмотрел на меня, пока я была на третьей пуговице.
Он облизнул губы.
– Что ты делаешь? – прошептал он, смешно приподняв брови.
– Не выдумывай, – предупредила я. – Ты испортишь рубашку, если будешь спать в ней.
– Я думал, ты ненавидела мои рубашки, – он смотрел на меня так искренне, что я рассмеялась.
– Я не ненавижу их, – сказала я с улыбкой, расстегивая рубашку дальше. – Это твой стиль. И потому я не хочу, чтобы рубашка была испорчена, ясно?
Я ощущала на себе его взгляд, но не смотрела в его глаза, пока не расстегнула последнюю пуговицу. Когда я посмотрела в его глаза, он лениво улыбнулся. Он не должен был выглядеть мило, пока был пьяным.
А потом он посерьезнел, даже помрачнел, и он опустил ладонь на мою щеку. Его ладонь была большой и теплой, и я ощущала себя маленькой. Я вдохнула, вся комната замерла.
Он оставил ладонь там, разглядывал мое лицо, а мой взгляд упал на его губы, а потом я ощутила страх. Чистый страх. Он собирался поцеловать меня? Потому что от этого все станет слишком сложным. Я не была к этому готова.
Особенно, если мне это понравится.
Я сглотнула, сердце колотилось под моей ладонью, кожа казалась горячей.
О, нет.
Он улыбнулся сладко и посмотрел на меня.
– Ты славная, Ада, – сказал он.
А потом он закрыл глаза.
Его рука опустилась.
И он отключился.
Я смотрела на него пару мгновений, проверяла, что он дышал, был живым, а потом стала переживать за свое дыхание. Я словно не могла вобрать достаточно воздуха, и сердце билось слишком быстро, будто в моем животе был мир, и он сошел с оси.
Я медленно встала с кровати, схватила вино и допила его из бутылки.
* * *
«Славная Ада, – сказала я себе. – Это должно быть моей новой кличкой».
Я вздохнула и сделала глоток кофе, укуталась в куртку. Волны бились об берег, брызги поднимались в воздух.
Следующим утром после девяти я вышла прогуляться на пляж, ощутить родной штат еще раз перед тем, как мы уедем в Калифорнию. Я проснулась после рассвета, ощущая себя не очень хорошо из–за вина, но лучше, чем Рыжий Великан на соседней кровати.
Он храпел, как банши, всю ночь, и мне пришлось запихать в уши беруши, а когда я попыталась разбудить его утром, он не поддался.
И я приняла душ и оделась, собрала чемодан и вышла на пляж, чтобы прочистить голову. Там было мило, напоминало участок дяди Ала, длинное пространство песка, немного камней на берегу, холодные и жестокие волны. Я стояла там долго, ощущая, как движение волн убирало смятение и негатив из меня, и моя душа немного очистилась.
Я пошла обратно по дорожке из досок, вьющейся между дюнами и высокой травой, обходя других гостей с кофе, выгуливающими собак, вежливо улыбаясь им.