Но если Макс считал это жалким или странным, он не подал виду. Между нами все было нормальным, хотя я ощущала себя ближе к нему, чем раньше, и мы ехали на юг в Супер Б.
– Эй, я тут подумала, – сказала я, заставив его съехать на обочину в сотый раз, чтобы я сделала фотографию скал и океана. – Ты мог бы научить меня управлять мечом?
Макс взглянул на меня, а потом на дорогу, успел вовремя сделать поворот, волны разбивались в сотнях метров внизу.
– Ты знаешь, какой он тяжелый?
– Нет. Я его не держала. У тебя это выглядит легко.
– У меня есть опыт, милая.
– Как насчет передать мне немного опыта? Ты же мой наставник. Разве ты не должен учить меня отрубать головы людям?
– Демонам. Мы отрубаем головы демонам.
– Как скажешь, – я подняла ноги на бардачок, потому что знала, что это его злило. – Мне нужно уметь.
– Ноги с панели приборов.
Я закатила глаза и опустила их.
– Я просто думаю, что должна быть готова.
– Ты будешь готова. Меч для меня.
– А что будет, если тебя нет рядом?
– Я всегда буду рядом, нравится тебе или нет.
Он говорил так. И, да, он был привязан ко мне. Но я все равно переживала о том, как все сложится, когда я не буду ему нужна. Что тогда?
Но я была рада, что у меня не было похмелья, потому что он не шутил насчет извилистой и долгой дороги. Я хотела остановиться и съесть устрицы в Бодега–Бэй, ведь там снимали «Птицы», а я обожала эстетику Типпи Хендрен в том фильме, но мы решили поехать дальше и взяли бургеры в «In–N–Out» в Саусалито.
– Ты ни разу не ел бургеры в «In–N–Out»? – спросила я у Макса, мы ехали по 101, направляясь к Золотым Воротам, бургеры лежали на моих коленях.
– Я не был в Калифорнии с тех пор, как это стало популярным. Был мертв.
– Думаю, ты и не мог все видеть и испытать, – сказала я, жуя бургер.
– Это точно, – он рассеянно жевал картошку фри. – Фри кошмарная.
– Нужно было взять звериный стиль.
– Звериный стиль? Так они делают их сексуальнее?
Я рассмеялась, хотя от того, как он сказал «звериный стиль», вызвало грязные картинки с нами в моей голове, и от этого мои щеки тут же вспыхнули.
«Черт, нужно выпить».
Я повернулась и отвлеклась на бургер, пока он не кончился, а мои гормоны не успокоились. Я взглянула на него.
– Все еще хочу, чтобы ты научил меня управляться с твоим мечом.
Он приподнял брови.
Ой. Это звучало как намек.
– Ты знаешь, о чем я, – быстро добавила я.
Он окинул меня взглядом, губы изогнулись в небольшой улыбке.
– С тобой никогда не знаешь, милая.
Хорошо, что мы подъезжали к Золотым Воротам, такой большой мост мог отвлечь нас от напряжения в машине, хотя это напряжение могло быть только в моей голове.
А вид был чудесным. Солнце сияло на бухту, вода сверкала, парусники уплывали под мост, а Сан–Франциско тянулся ввысь, и такой вид вызвал во мне что–то, похожее на надежду.
– Боже, – я смотрела в окно. – Я так много хочу сделать. Мы можем остаться на пару дней?
Он пожал плечами.
– Не вижу повода отказать.
Я обдумала это. Макс не спешил в Новый Орлеан. Может, он боялся того, что найдет там. Женщину, которая жила дальше без него.
Я даже надеялась – и это было черство – что он найдет завершение. Шанс жить дальше. Я не знала, что именно было между ним и Розой до его смерти, но из того, что я знала, если она была готова выйти за кого–то еще, она не заслуживала Макса. Я знала, что говорила Максу, что она могла пытаться защитить себя, исцелиться таким образом, и горе заставляло людей поступать странно, но в то же время… мысль о том, что он будет с ней, вызывала у меня тошноту, и я не знала, почему. Мне не нравилось это чувство.
Я выбрала отель «Головокружение», тут снимали сцены отеля в «Головокружении» Хичкока, я была одержима той эстетикой. Я надеялась, что отель и город помогут моей креативности. Я должна была учиться и выполнять задания, но, если честно, я толком не думала об этом с тех пор, как мы покинули Орегон.
– Эй, хочешь побыть моей моделью? – спросила я у Макса, он направил машину в город по односторонним улицам.
– Прошу прощения?
– Мне нужна модель для проекта в конце года. Я хотела использовать женщину, придумать платье. Но, думаю, мужская одежда будет сложнее, а потому интереснее. И если бы я могла использовать тебя как модель…
Он слабо улыбнулся мне.
– Я польщен. Правда. Но вряд ли это хорошая идея.
Мое сердце сжалось от отказа. Я попыталась справиться с этим.
– Почему нет? Обещаю, я не буду тебя лапать снова, – я пыталась звучать бодро.
– Проблема не в этом, Ада.
Это было хорошо, но…
– Тогда в чем? Это небольшой показ мод. Ты сможешь. Ты можешь все. Уверена, ты был моделью в прошлом. Может, ты позировал для картин прерафаэлитов. У тебя лицо подходит. Ты можешь висеть в Лувре. Ты проверял?
Он сжал губы на миг, а потом сказал:
– Я просто не могу посвятить себя этому. Это будет не честно по отношению к тебе.
– Не можешь посвятить себя этому? Это через пару месяцев. Ты будешь тут.
«Так ведь? Ты сказал, что не бросишь меня».
– Просто думаю, что тебе лучше найти кого–то еще. Это не моя сильная сторона. Ты понимаешь.
– Ты пытаешься применить на мне свою технику джедая?
Он улыбнулся.
– Делай или не делай. Не надо пытаться.
Я смотрела на него, выжидая.
– Это шутка, милая. Понадеемся, что у отеля есть парковка, потому что я не хочу оставлять машину на этих улицах.
Я решила опустить тему на время. Может, он просто стеснялся.
Мы добрались до отеля, и он был шикарным, как я и думала, в теме «Головокружения», включая плакат для фильма, и фильм играл по телевизору в фойе. Хичкок гордился бы.
Наш номер был хорошим, хоть и маленьким, и когда я открыла окно на улицу внизу, я ощутила себя как Ким Новак. Без жуткого сюжета фильма. Мне хватало своего жуткого сюжета.
Макс выглядел утомленно, наверное, от поездки, но я хотела посмотреть Алькатрас до отправления последнего парома, так что я потащила его наружу, и мы на такси доехали до Пирса 39, где мы пошли вдоль причала к парому.
Солнце грело мои плечи, воздух был удивительно теплым и пах океаном. Мне было хорошо. Я была почти жизнерадостной. Словно чувства давно спали во мне, а теперь шипели во мне, похожие на пузырьки в хорошем шампанском.
Я взглянула на Макса, шагающего рядом со мной, ощущая, как чувство усиливается. Было приятно быть с кем–то, смотреть новый город, перед нами словно раскинулся мир. Я знала, что чуть не умерла прошлой ночью, и наши отношения во многом близились к сложным. Все в его жизни сейчас было запутанным.
Но пока что все было хорошо. Даже лучше.
Это ощущалось нормально.
Я смотрела на его ладонь, думая, стоило ли сжать ее. Я знала, что ему от этого было хорошо, это заряжало его, а он казался уставшим и почти меланхоличным. Но и я не была любителем веселиться, и я тоже устала.
Не глядя на меня, он сжал мою ладонь, горячая энергия полилась из его ладони в мою, дрожь побежала по моей руке и спине, в голове вспыхнули фейерверки счастья.
И так мы пошли по Сан–Франциско, держась за руки, и это не нужно было объяснять или думать, что это значило (держал бы он меня за руку, если бы не получал от этого заряд от меня? Наверное, нет. И мне разве было восемь? С каких пор держаться за руки стало серьезным делом?).
Ладно, может, я перегибала с анализом.
Немного.
Когда мы добрались до парома, Макс взбодрился, снова шутил.
– Впервые в Алькатрасе? – спросила я, мы забрались на маленький паром, полный людей. – Как турист. Вряд ли ты был тут заточен, хотя кто тебя знает.
Он улыбнулся.
– Да. Многое впервые с тобой.
Я улыбнулась, ощущая радость.
– Это значит, что ты еще многое в мире не видел и не делал. Приятно, что есть к чему стремиться.
Тьма мелькнула в его глазах на миг, и он отвел взгляд.