— Все хорошо? Или это часть твоего, кхм, сверхъестественного обучения?
Я видела, что папа все еще не до конца верил мне в этом. Я его не винила. Он был так прикован к логике, что я удивлялась, что он хорошо воспринял то, что все в семье видели призраков, и он тоже. Ну, почти хорошо.
— Он хотел позвать нас к ним этим вечером в честь Нового года.
— О, — он удивился. — Я забыл, что это сегодня. Куда улетел год?
— Они хотят нас видеть, — сказала я. — Нам нужно только принести закуски, но из — за снега вряд ли удастся съездить за чем — нибудь.
Он слабо, но уверенно улыбнулся мне.
— Не переживай. Я что — нибудь сделаю, — и вздохнул. — Но ты понесешь. Я вряд ли пойду.
— О, ладно тебе, — сказала я ему. — Тебе нужно выходить из дома и общаться с людьми.
— Согласен, но соседи… немного странные.
— Они хорошие, — сказала я. — Ты это знаешь. Ты принимал их в доме много раз. Ты просто считаешь, что рок — н–ролл — музыка Сатаны.
Он не был впечатлен.
— Не говори это так легко, Ада.
Я закатила глаза.
— Это пойдет тебе на пользу. Они позвали нас обоих. Ты идешь. В восемь вечера. Надень тот зеленый свитер. Он праздничный.
Я пошла прочь, но он крикнул мне вслед:
— На нем олени!
— Праздники еще не кончились! — крикнула я в ответ, ухмыльнулась, представив папу в его жутком рождественском свитере, который дядя Ал подарил ему в шутку годы назад. Папа, будучи суперкатоликом, заставлял нас праздновать вплоть до Богоявления 5 января, но он перестал так делать после смерти мамы. Было сложно теперь заставить его даже отпраздновать Рождество.
Остаток утра и день прошли медленно. Я переписывалась с Перри об их планах на ночь — поход в бар с их друзьями. Если бы Джейкоб не позвал меня, я бы немного завидовала из — за нехватки общения в своей жизни. Потом я написала своему другу Патрику из школы дизайна, чтобы узнать, как он, ведь я перестала следить за жизнью друзей с тех пор, как Джей меня бросил.
Я подумала о Джее, о сне, вернулась в кровать перед ужином и поплакала и поспала, пока папа не разбудил меня поесть.
На ужин был легкий салат, ведь нас ждало много еды на вечеринке, а потом папа разогрел закуски в духовке (запеканка с сыром, шпинатом и артишоками… но шпинат пришлось заменить капустой, ведь у нас было только это), а я готовилась. Я должна была нарядиться в честь этого, ведь я теперь редко снимала пижаму, и спортивных костюм стиля Джей Ло 2003–го был для меня пиком усилий. Но я выбрала кожаные леггинсы и идеальный вульгарно красный просторный рождественский свитер «Один дома», чтобы папа не ощущал себя неуместно.
В восемь мы надели куртки и пошли к Найтли, папа нервно держал блюдо в руках, а я несла бутылку Просекко, которую я вытащила из холодильника, и пачку чипсов.
Дверь открылась до того, как я постучала. Доун радостно улыбнулась нам. Ее рыжие волосы были собраны в растрепанный пучок, и она как — то выглядела моложе, не на шестьдесят с чем — то, как должна. Помогало то, что она была в мерцающем серебряном платье с длинными широкими рукавами, хотя на ее ногах были ботинки, словно она одолжила их у Перри.
— С Новым годом! — воскликнула она нам, ее темно — лиловая помада чудесно сочеталась с цветом ее волос. — Заходите!
— С Новым годом, — сказал папа, неловко пытаясь удержать блюдо и пожать ее руку.
Она забрала у него блюдо.
— Не стоило.
— Джейкоб сказал принести еду, — сказала я, входя в дом и озираясь. — Надеюсь, этого хватит, — я ожидала услышать музыку и увидеть людей, но было пока что тихо и пусто.
— Джейкоб так сказал? — Доун закатила глаза. — Думаю, он просто пытается получить больше еды.
— Мы первые? — спросил папа, тоже озираясь.
— Первые? — спросила Доун, а потом заметила ожидание на наших лицах. — О, ясно. Вы думали, будет большая вечеринка. Простите, что разочарую. Только мы. И теперь вы. Мы празднуем… скромно.
Я это понимала. Стоило заметить, что снаружи не было машин, да и раньше их там не было, кроме бежевого Мерседеса Джейкоба из семидесятых. Найтли держались замкнуто, потому что у них было много тайн, которые никто не понял бы. Никто нормальный.
Я ткнула папу локтем, ведь он все еще стоял и озирался.
— О, это хорошо. Вряд ли я сейчас был бы рад толпе чужаков, — сказал он.
Доун с сочувствием склонила голову.
— Понимаю. Заходите. А это мы попробуем, — она подняла блюдо.
— И это, — я подняла бутылку Просекко. — Может, я принесу бокалы?
— Это было бы клево, — она кивнула на кухню, папа забрал у меня бутылку. — Они на верхней полке возле холодильника.
Я прошла на кухню и взяла бокалы, и тут по мне пробежала дрожь. Я оглянулась, не удивленная, что вошел Макс.
Он остановился у шкафа рядом со мной и посмотрел на мой свитер.
— Похоже, я пропустил пункт насчет уродливых свитеров.
Я пялилась на его лилово — золотую рубашку, первые пуговицы были расстегнуты.
— Тебе хватает наглости смеяться над своим свитером, когда на тебе это?
Он пожал плечами и схватил пару тарелок.
— В этом доме сложно найти то, что на меня налезет, — он посмотрел на рубашку и чуть подвигал руками, показывая, что она была ему тесной, ткань натянулась у пуговиц.
И все же, хоть рубашка была безвкусной (наверное, Джейкоба), она хорошо подчеркивала его мышцы. Он всегда был таким? Или я никогда не обращала внимания на его тело, или в аду он стал крупнее, чем был раньше. Схожее произошло с Дексом — он пошел в Вуаль и вернулся качком — но Макс уже был как грузовик до этого.
Я смогла оторвать взгляд, чтобы не тешить его самолюбие, и подняла бокалы.
— Я свожу тебя в магазины, — сказала я. — Не важно, что ты будешь выглядеть как один из «Bee Gees» до этого. И нет, мы не будем ничего покупать в «Eddie Bauer» или «Cabela’s», или где ты обычно покупал свою одежду.
Я понесла бокалы в гостиную, где появились Сейдж и Джейкоб, Джейкоб говорил с моим отцом, Сейдж включал музыку. Они пили пиво, пока Доун не опустила запеканку на стол, где уже было полно закусок и выпивки.
Я поприветствовала Сейджа, кивнула Джейкобу и опустила бокалы, Доун подняла Просекко.
— В холодильнике шампанское для отсчета. Но мы начнем с этой бутылки.
— Хорошо, — сказала я. Я могла выпить бутылку и еще немного. Это был Новый год, и после ужасного сна, который мог оказаться настоящим, я хотела сильно напиться.
И я напилась. Все напились, включая папу. Он много пил в последнее время, я не преувеличивала, но он расслабился с этими людьми, и я стала ощущать себя лучше из — за того, что привела его сюда.
Позже, когда мой отец и Доун стали танцевать под «Jackson Five», Джейкоб отвел меня в сторону.
— Можно с тобой поговорить, милая? — вежливо спросил он. Ладно, опьянели не все. Джейкоб казался трезвым, его ясные глаза впились в меня.
— Конечно, — сказала я, надеясь, что он не собирался словами портить мне веселье. Хотя шансы были большими.
Он поманил меня за собой по коридору, и я пошла, оказалась в небольшой библиотеке со столом в центре. Макс уже был там, прислонился к столу с пивом в руке, все еще выглядя глупо в этой рубашке. Я вспомнила, как он говорил, что легко пьянел, так что не удивилась бы, если бы он пил медленно.
— Что происходит? — спросила я. — Я официально в беде? Я ждала выговора.
— Этого не будет, — сказал мне Джейкоб. — Хотя я должен сказать, что ты меня разочаровала, Ада.
— Это звучит как начало выговора, — негромко сказал Макс.
— Разочаровала? — повторила я и указала на Макса. — Потому что спасла его жизнь? Он был бы там заперт вечно, если бы не я.
— Я был бы там заперт, если бы не Перри, — отметил Макс.
— Да, Перри. Но я тебя вытащила. Не забывай это.
Макс пристально посмотрел на меня.
— Думаешь, я могу забыть?
— Это было опасно, Ада, — сказал Джейкоб, прищурившись. С ним было весело и легко, пока он не вел себя так, как сейчас. Мне было не по себе.