Кончики тонких пальцев коснулись руки мальчика, и жжение сменилось чудесной бесчувственностью. Уликс облегченно улыбнулся.
— Нужны молитвы, — вновь произнесла д’Фей. — Я научила тебя таким, что помогают защитить разум от подобных вещей.
— Если я повторю их наизусть, ты споешь для меня? — с надеждой спросил паренек.
— Конечно, младший братик, — ответила сестра, и Уликс без запинки прошептал ей все шесть. Когда он закончил, д’Фей тихо поаплодировала от удовольствия.
— Положи голову мне на колени, — сказала девушка. — Позволь сну овладеть тобой.
Мальчик лег, закрыл глаза, и сестра начала петь. Слова были теплыми и мягкими, и, хотя их значение ускользало от засыпающего Уликса, ощущение безопасности и уюта не покидало его. Не прошло и минуты, как он уже дремал, забыв о невзгодах. Д’Фей продолжала тихонько напевать, улыбаясь самой себе. Её черные глаза блестели в одиноком сиянии последней люмен-свечи.
Напротив, через проход, послушник Матиас лежал с широко раскрытыми глазами и трясся от ужаса.
На Сарнаксе шел сезон Огня, и Ангелы Экстаза пребывали в отличном настроении. Взбираясь по извилистой тропе на склонах горы Туккуа, они пели, выставив на максимум громкость вокс-решеток и какофонических бластеров. Джунгли вокруг них — раскидистые ветви и лианы, окрасившиеся в ржаво-золотой и мясницки-алый цвета после ежегодного выпадения пыли из южных пустынь — содрогались от шумной поступи военной банды. Порой кто-нибудь из падших Ангелов, забывшись в непознаваемо сложных ритмах восхвалений, расстреливал деревья из звукового оружия. Дисгармоничный визг разрывал листья в клочки и разносил стволы в щепки, а его эхо уносилось куда-то вдоль дороги.
Один из воинов не пел. Уликс Очарованный, некогда магистр ордена Сынов Ультуны, а ныне лорд Хаоса Ангелов Экстаза и чемпион Слаанеш, не пел никогда. Это стало бы, в лучшем случае, недостойным отвлечением, в худшем — предательством. Уж точно чем-то более омерзительным, чем все деяния, совершенные им против Империума труполюбов на протяжении веков, с тех пор, как Уликс вступил в ряды Адептус Астартес и его орден сошел с гибельного пути Ложного Императора.
Он слышал сестру. Слышал всегда, даже сквозь непрерывные, терзающие разум аудиохвалы военной банды. Слова д’Фей были тихими и неразборчивыми, но всегда приносили ему утешение. Изящной нитью они тянулись через холодные, острые скалы мыслей лорда Хаоса. Её напевы были единственным, что Уликс помнил из своей жизни до того, как за ним пришли космические десантники. Обережные молитвы, которым она — а не Экклезиархия — научила мальчика, помогли ему пронести голос сестры через промывание мозгов и гипнообучение, через кровь и страдания. Песня д’Фей эхом отдавалась у него в голове во время боевых высадок и абордажей, осад и лобовых атак, тяжелых отступлений и боев насмерть. И громче всего она прозвучала на Ганиметиане, где Уликс наконец отверг ложь так называемого Империума и вырезал десять миллиардов душ во имя единственного, кто способен был понять его боль: Князя Наслаждений. В тот день Сыны Ультуны стали Ангелами Экстаза, Ангелами Слаанеш.
А после они снизошли на базилику Гимея Юстикара. Хотя епископ Изайя и все, кого знал бывший послушник, давно были мертвы, это не помешало Уликсу и его братьям распять приспешников Экклезиархии на их кафедрах и спалить их ложные реликвии. Найдя позолоченный склеп Изайи, лорд Хаоса осквернил его, и всё это время сестра д’Фей пела для Уликса в его мыслях.
Но, как и всегда, воин не мог точно вспомнить её слова.
Ему нужно было услышать их вновь. Как много времени прошло? Сколько лет? Или часов? Неважно; в любом случае, слишком много.
Лорд Хаоса задержался на обочине узкой тропы через джунгли, чтобы понаблюдать за идущими мимо слугами. Они настолько углубились в горделивое диссонансное шествие, что не заметили взгляда повелителя. Всё, кроме одного — Эквиса Провозглашенного. Силовая броня космодесантника Хаоса изменилась и растянулась, чтобы вместить его новое тело с длинными изящными конечностями, результат изменений, рожденных в славном союзе демона и генетически улучшенного человека. Хотя клыкастое лицо воина скрывалось за бледно-розовым керамитовым шлемом, Уликс ощущал вызов, пылающий во взгляде фиолетовых глаз гибрида двух миров.