– А ваш супруг как же? Еще не закончил со своими делами?
– Видимо, еще не закончил, – уныло согласилась я.
– Жаль, что не удастся отправить его вместе с вами… Ну что ж, отказывать вам я не вижу смысла. Вы единственная дочь графа и должны быть для него опорой.
– Опорой должны быть сыновья, – невесть с чего сообщила я.
– Что вы сказали? – не расслышал или не понял меня Магистр.
– Я говорю, сыновья должны быть опорой родителям. А я могу разве что морально его поддержать.
– Ах, ну да, ну да, – покивал директор, явно занятый своими мыслями. – Что ж, я даю вам месяц, нагоститесь хорошенько, погуляйте на свадьбе. В конце концов, вы давно не видели отца.
Я просияла, не слишком думая о последствиях и о том, как же удивится мой родитель, если до него ненароком дойдут слухи о том, что он так скоропостижно… тьфу, то есть скоропалительно обзавелся еще одной спиногрызкой. Будто одной меня ему мало!
– Однако есть одно условие, на которое я не могу просто закрыть глаза, – добавил Верховный.
Неужто я рано обрадовалась?
– Какое же?
– Видите ли, единственное обязательное условие, без которого ваш отъезд за пределы Академии невозможен, – опечатывание силы. Я не имею права отпускать недоученную волшебницу одну, без наставника, вы же понимаете.
– Но вы уже отпускали меня к отцу! – возмутилась я.
– Да, но тогда вас сопровождал ваш супруг и наставник. И он же поручился за то, что в отцовском замке с вами ничего не произойдет. А сейчас за вас кто поручится?
– Никто, – пришлось признать мне.
– Так вы согласны?
– Как будто у меня есть выбор…
– Ну конечно есть! – как-то слишком радостно воскликнул Верховный. – Вы можете отказаться от этой процедуры и никуда не уезжать!
Это уже был конкретный намек на то, чтобы я перестала выделываться слишком сильно. Я его поняла и выделываться перестала.
– Ну конечно, я согласна! – не менее радостно возопила я, всем своим видом выражая готовность ко всему, но на всякий случай уточнила: – А это не больно?
– Не волнуйтесь, после ритуала возможно лишь незначительное головокружение, которое очень быстро пройдет. Вы готовы начать?
– Прямо сейчас? – почему-то струхнула я.
– А чего тянуть? – усмехнулся в седую бороду Верховный, выходя из-за своего стола. – Вам еще вещи паковать, в дорогу собираться…
Я на всякий случай отступила к двери, но директор, проявив недюжинное проворство, которого я от него, признаюсь, просто не ожидала, вдруг подскочил ко мне и, звонко шлепнув раскрытой ладонью по лбу, приказал:
– Спи!
Я почувствовала, как подгибаются ноги и… все. Видимо, уснула.
– Лериетана! Я уже закончил, вы можете открывать глаза, – кто-то заботливо похлопывал меня по щеке.
– М-гм? – сонно причмокнула я, отворачиваясь и даже подсовывая под голову ладошку, всем своим видом демонстрируя твердую решимость поспать еще немного. Устроиться поудобнее никак не получалось, и я вдруг осознала, что это оттого, что я сижу, с ногами забравшись на что-то мягкое и уютное. Ну и пусть. Сидя спать тоже очень даже можно. А в сессию так и вообще стоя, привалившись боком или спиной к стене.
– Госпожа адептка, поимейте совесть! Здесь вам не лежбище! – уже требовательнее и строже окликнули меня.
Я вяло приоткрыла один глаз… и встретись взглядом с пронзительно голубыми, совершенно не старческими глазами Верховного. Из кресла я выскочила молниеносно, как ошпаренная кошка. Благо, не из директорского, а из другого, пристроенного в уголке кабинета.
– П-простите, Верховный Магистр Тоноклаф, – вяло пробормотала я.
От резких движений меня качнуло, замутило, а в голове по ощущениям прокатилось пушечное ядро. Я скривилась и тихонько взвыла.
– Что с вами? Почему вы воете? – невозмутимо уточнил директор.
От его невозмутимости меня замутило еще сильнее.
– Потому что у меня голова сейчас расколется надвое! А вас накажут за надругательство над беззащитными адептками! – сдуру ляпнула я.
И тут же, запоздало сообразив, кому нагрубила, скуксилась еще старательнее и завыла втрое проникновеннее. Верховный беззвучно пошевелил губами, впившись в меня рассерженным взглядом, но испепелять на месте (или даже исключать) придурковатую адептку почему-то не стал.
Это скоро пройдет. Признаться, у вас незаурядная реакция… присядьте. Хотите воды?
Я покачала головой и тыльной стороной ладони утерла со лба холодный пот. Ладонь тоже была холодная и мокрая, неприятная.