Но Дункана не было – я остался совершенно один, и понимал, почему он сделал это. Финн не слишком много говорил о ритуалах Чэйсули, связанных с инициацией, поскольку большинство воинов считалось взрослыми, обретя связь с лиир, но я думал, что было что-то еще. И я, будучи хомэйном, то есть неблагословенным, никогда не смогу узнать ничего об этих ритуалах – если только это не поможет мне выяснить, что же делает Чэйсули – Чэйсули.
Этой ночью я сделаю тебя королем.
Королем, подумалось мне, или помешанным? Страх может сломать душу.
Я не шевелился. Я висел. Я слушал. Я думал о том, вернется ли Дункан, чтобы проверить, как я и что со мной. Я услышу его. Для меня сейчас даже его бесшумные шаги прозвучат ударом камня и камень. Я услышу его, потому что вслушиваюсь в тишину с отчаяньем человека, который хочет сохранить разум. И, если он войдет, я крикну ему, чтобы он выпустил меня.
Возможно, я даже буду умолять его.
Войди принцем и выйди Мухааром.
Боги, да стоит ли это того?
Воздух. Я дышал. Он был безвкусным – не вонючим, не ароматным, может быть, в стенах колодца есть отверстия, через которые можно было бы бежать…
Я висел в полном безмолвии. Когда повернул голову – медленно-медленно услышал, как проворачиваются в своих гнездах шейные позвонки. Не звук: тень звука, шорох, шепот. Но я слышал его.
Я слышал, как что-то забилось внутри: па-тамм па-тамм па-тамм…
Шаги? – нет. Дункан? – нет.
Па-тамм па-тамм па-тамм…
Ветер летел сквозь меня, шипя, свистя и рыча. Я закрыл глаза и попытался замкнуть слух.
Па-тамм па-тамм па-тамм…
Я висел в пустоте. Обнаженный и совершенно одинокий. Чрево Земли. Снова младенец – вот чем я был, нерожденная душа, заключенная в Утробе. То, что я слышал, было только лишь биением моего сердца, шумом моего дыхания. Я снова стал младенцем – и, боги! как я хотел родиться снова!
– Дунканннн…!
Я закрыл глаза. Я висел. Исчезала холодная дрожь страха, я утратил осязание, я не чувствовал больше, что меня держит хоть что-то – даже эти невидимые жгуты…
Я плыл.
Тишина.
По течению…
Ни тепла. Ни холода. Ничего. Ничто. Я плыл в отсутствии звуков, запахов, ощущений. Меня не существовало.
Я ждал с бесконечным терпением.
Звон. Как звон стального клинка о клинок. Звон. Звук…
Он наполнил мою голову. Мне казалось, я ощущаю его, чувствую его запах – у него был привкус крови. Может, я прокусил губу? Нет. Крови у меня не было. Была только плоть, поддерживаемая невидимыми и неощутимыми.
Я знал, что мои глаза открыты, что они смотрят. Слепо. Я видел только тьму – совершенное отсутствие света. А потом она поднялась – восстала, захлестнула меня – и на меня обрушился свет мира.
Я закричал. Весь свет мира – это слишком, слишком – или вы хотите ослепить меня?
Это ненадолго сделает тебя одним из нас.
– Дункан?..
Я прошептал это имя – но в невыносимой тишине оно прозвучало криком. Я задергался в своих путах – и осознал, что у меня есть тело. Тело. Две ноги, две руки, голова. Я – человек. Мужчина. Кэриллон Хомейнский.
Ненадолго – ты поймешь, что значит быть Чэйсули.
Но я не понимал этого.
Я вообще ничего не понимал и не знал сейчас.
Я думал только о том, чтобы родиться.
Шелест крыльев – и, показалось, скрежет когтей. Кай?.. Нет. Дункан оставил его наверху.
Шорох крыльев – словно большая птица развернула их, расправила – снова сложила и принялась чистить перышки. Крик сокола – яростный голос ястреба, настигающего добычу – вопль разгневанного орла…
Птицы. Меня окружили птицы. Я чувствовал дуновение ветра, поднятого их крыльями – легкие, как вздох, прикосновения перьев к лицу… Как же мне хотелось стать одним из них, ощутить ветер, наполняющий меня, поддерживающий меня, почувствовать, как мои крылья рассекают воздух – свободную радость полета, и танцевать – да, танцевать в потоках воздуха…
Какое искушение! Я крикнул – крикнул изо всех сил:
– Я человек, а не птица! Человек, а не зверь! Человек, а не Изменяющийся!
Тишина обняла меня, коснулась моего лба. Па-тамм, па-тамм, па-тамм…
Шепот.
ДемонДемонДемон… Я плыл в пустоте. ДемонДемонДемон… Я вздрогнул. Нет.
ИзменяющийсяОборотеньЧейчули НетНетНет.
Я улыбнулся. ЧеловекЧеловекЧеловек.
Ты Изменяешься ИзменяешьсяИзменяешься…
Благословение богов, заметил я. От него не отрекаются.
ЗверьЗверьЗверь…
Нет!Нет!Нет!
Я плыл в пустоте. Я стал зверем.
Я бежал. Бежал на четырех лапах. Четвероногий зверь с пушистым хвостом – я бежал. Я познал радость этой свободы.
Теплая земля под моими лапами – мои когти вонзались в нее. Запахи деревьев и трав, неба и ветра. Радость краткого прыжка-полета через ручей. Горячая кровь добычи, вкус мяса на языке. Но более всего – свобода, совершенная, полная свобода: отбросить все горести и тревоги, жить настоящим. Не вчерашним и не завтрашним днем: настоящим. Жить по-настоящему. Теперь. Сейчас. В этот миг.
Я осознавал себя лиир.
Лиир?.. Я остановился. Я стоял в тени старой березы. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь листву, золотыми монетами усыпал мой путь.
Лиир?
Волк. Такой, как Сторр: серебряный мех, янтарные глаза. Свобода, сила н грация, которой никогда не знать человеку.
Как? спросил я. Как, это произошло?
Финн никогда не мог объяснить мне это так, чтобы я понял: не мог подобрать нужных слов. Лиир-и-воин-и-лиир, говорил он. Финн не умел выразить это по-другому. Разделить их – значит предать их смерти, скорой или медленной.
Огромная, чудовищная пустота, которую нечем заполнить, ведет к безумию: лучше смерть, чем такой конец.
Впервые я узнал, что значит менять облик. Я чувствовал это всем своим существом, кровью и плотью – будь это плоть человека или волка. Я чувствовал, как моя душа устремляется вниз, к сердцу земли, чтобы, коснувшись его, призвать магию изменения.
Пустота. Странный искаженный облик человека, изменяющего свой облик на облик иного существа. Он изменял облик по своей воле, когда желал того, отдавая свой человеческий образ земле. Словно бы покров плоти тающим снегом соскальзывал с костей, и сами кости изменялись. Все, что не было нужно человеку в облике лиир – одежда, оружие, излишняя тяжесть тела – все это уходило в землю, и магия земли хранила то, что оставалось от человека. Обмен. Человек отдавал все лишнее – и обретало новый образ.