– Стрела была пущена с близкого расстояния, – размышлял вслух Уэйтэ. – Ваш доспех достаточно ослабил удар, хотя и не остановил полностью. Но рана не серьезна, я уже извлек наконечник и, если вы побудете в постели достаточно долго, думаю, все будет в порядке.
Я приоткрыл один глаз:
– А как насчет твоего зелья?
– Хотите, чтобы я дал вам его?
– Нет… – я зашипел, ощутив дергающую боль в плече. – Боги… неужели ты не можешь мне дать то же, что и Роуэну?
– Я так и думал, что вы что-то мне подсыпали в вино, – заметил Роуэн. – Уж слишком хорошо я спал в ту ночь.
Уэйтэ прижал к моему плечу чистую ткань. На этот раз крови было меньше, но боль все не уходила.
– Я дам вам все, чего вы пожелаете, мой господин. Это часть работы целителя, – он улыбнулся, увидев мое омрачившееся лицо. – Подождите, пока я закончу с раной, потом вы получите ваше… э-э… зелье.
Он махнул Роуэну рукой:
– Подними его, только бережно – представь себе, что держишь яйцо…
Были бы силы – я бы рассмеялся, а так смог только улыбнуться – и, скривившись, невольно застонал, когда Роуэн приподнял меня, чтобы дать возможность Уэйтэ перевязать рану:
– О бот… у меня что, все кости, переломаны?
– Нет, – Уэйтэ уже принялся за дело, закрыв рану тканью и привязывая руку так, чтобы я не мог лишний раз потревожить плечо. – Вас нашли под тремя сотнями фунтов атвийской падали, упакованной в кольчугу. Похоже, вы так пролежали несколько часов – до конца сражения. Неудивительно, что после этого вы чувствуете себя несколько… э-э… подавленным – вот и все, капитан, я закончил. Уложите его снова – осторожно, осторожно, не повредите скорлупу.
Я прикрыл глаза и лежал неподвижно, ожидая, пока утихнет боль. Мгновением позже Уэйтэ поднес к моим губам чашу:
– Выпейте, мой господин. Сейчас вам лучше уснуть.
Я осушил чашу подслащенного вина и снова откинулся на ложе, пытаясь забыть о боли. Роуэн, стоявший подле на коленях, следил за мной настороженным взглядом.
Меня била дрожь. Уэйтэ укутал меня покрывалами и одеялами так, что открытой оставалась только голова, вокруг моего ложа стояли жаровни. Зимой и малейшая рана может оказаться смертельной.
Губы у меня болели – там, где в них впечаталась кольчуга атвийца. Я потрогал их языком и, ощутив распухшую рану, поморщился. Надо же было так глупо выйти из боя!
– Надо полагать, мы выиграли, – сказал я. – Иначе я наверняка находился бы в атвийской палатке, и ни целителя, ни капитана со мной не было бы, – и, после паузы. – Разве что вас тоже взяли бы в плен.
– Нет, – покачал головой Роуэн, – Мы выиграли, господин мой, выиграли окончательно – и эту битву, и войну. Атвийцы разбиты, и мало кому удалось сбежать в Солинду. Не думаю, чтобы они стали тревожить нас снова.
– Торн..?
– Мертв, мой господин. Я вздохнул:
– Я хотел добраться до него сам.
– Я тоже, – лицо Роуэна помрачнело. – Я не послушал тебя, господин, и сам пошел в бой, но его найти не смог.
Зелье начало действовать. Слабость от раны и потери крови только помогали ему. Я чувствовал, как меня начинает засасывать темный водоворот. Говорить стало тяжелее.
– Проследи, чтобы он был похоронен так, как приличествует его положению, тщательно подбирая слова, сказал я, – но не возвращайте тело его людям. Когда мой отец умирал от ран на поле битвы у Мухаары, и Торн взял меня в плен, я просил о погребении по обычаям Хомейны. Торн отказал ему в этом. А потому я отказываю ему в атвийском погребальном обряде.
– Да будет так, мой господин, – очень тихо ответил Роуэн.
Я отчаянно боролся с забытьем:.
– У него есть наследник. Два сына, как я слышал. Пошли… пошли слово, что Мухаар Хомейны требует вассальной присяги. Я буду ожидать сыновей Торна в Хомейне-Мухаар… чтобы принять их клятву, – мои веки опускались, словно наливаясь свинцом, я нахмурился, – Роуэн… проследи за этим… – Да, мой господин. Я снова попытался собраться с силами:
– Мы едем утром. Я хочу вернуться в Мухаару.
– Вы еще слишком слабы для того, чтобы отправиться в путь завтра, спокойно заметил Уэйтэ. – Вы сами поймете это, мой господин. – Я не стану возражать против повозки, – пробормотал я, – моя гордость это стерпит. Роуэн улыбнулся:
– Да, мой господин. Итак, повозка вместо коня. Я задумался об этом.
Несомненно, слухи дойдут до Электры. Я не хотел, чтобы она беспокоилась.
– Я поеду в повозке, пока до Мухаары не останется пол-лиги, – пояснил я. – Тогда я пересяду в седло.
– Конечно, господин. Я сам прослежу за этим.
И я провалился в темноту.
К сожалению, Уэйтэ оказался прав. В повозке или нет, но я не был способен отправиться в путь поутру. Однако уже на третий я почувствовал себя значительно лучше. Я оделся в самую теплую одежду, какая только нашлась, пытаясь не обращать внимания на боль в плече, и отправился поговорить с Мередитом и его соратниками.
Они проводили в моей армии последние дни. Их помощь помогла мне довершить разгром Торна, и теперь я должен был отослать их домой. Я проследил за тем, чтобы каждый капитан получил золото, каждый солдат – по монете. Не то чтобы война с Торном разорила меня, но лишних денег у меня не водилось. Все, что я мог обещать – надежный союз королю Эллас, но этого, похоже, Мередиту было вполне достаточно. Затем он попросил меня об одолжении, которое я сделал с удовольствием: Гриффт хотел остаться со мной, чтобы служить Эллас в Хомейне-Мухаар – скоре послом, чем просто гонцом. Итак, Королевская Гвардия Эллас отправилась домой без рыжеволосого посланника.
Я тоже отправился домой. В повозке – сил на то, чтобы скакать верхом, у меня еще не было, – и большую часть дороги проспал или провел в размышлениях о будущем. Атвия была моей – если я захочу удержать власть над ней, хотя, должно быть, сыновья Торна не пожелают с этим смириться. Я знал, что они очень молоды – но не знал в точности, сколько им лет. Однако пытаться самому управлять Атвией было делом почти безнадежным. Остров находился слишком далеко. Регент в Солинде – тоже не лучший вариант, но там у меня не было выбора. Даже Солинда была мне не нужна, Беллэм некоторым образом завещал мне ее – самой своей смертью, брак скрепил это.