Выражение не соответствовало их виду — обрамленные длинными ресницами, сонно-спокойные.
— И что же вы сделаете со мной, мой господин?
— Я еще не решил.
— Потребуете за меня выкуп? Убьете меня?
Я нахмурился:
— Мне — убить тебя? почему я должен желать твоей смерти?
— Почему бы и нет? Я — дочь вашего врага. Я рассмеялся:
— И к тому же — женщина, подобной которой я никогда не видел. Убить тебя?
— ну, нет. Учитывая то, что мне хотелось бы сделать с тобой… Я увидел, как дрогнули губы Электры, странное выражение промелькнуло на ее лице. Она знала: не она — моя пленница, я — ее пленник. Улыбнулась — еле заметной, медленной, соблазнительной улыбкой, обрамленные длинными ресницами глаза вновь оглядели меня, и я отстраненно подумал, не считает ли она, что мне чего-то недостает…
Электра двигалась стремительно, миг — и она уже тянулась за мечом Чэйсули, лежавшем на столе подле меня. Я бросился вперед и перехватил ее за талию. Ее скрюченные пальцы впились в меч — она схватила его в обе руки, рывком сдернув со стола. Блеснул в бледном свете клинок — я перехватил тонкое запястье и ударил ее рукой о свое подставленное колено. Она зашипела от боли и выпустила меч. Клинок глухо звякнул от удара об утоптанную землю.
Светлые волосы упали вуалью на ее лицо, не позволяя мне видеть его выражение, серебрящиеся пряди рассыпались по моей груди. Я выпустил одну ее руку, отбросил волосы с ее гневного лица, притянув ее ближе, и, когда она обхватила меня руками за шею, приник к ее губам.
Электра была похожа на лучшее вино, в ней была нежность и сила, она кружила голову. Она опьянила меня, смешав мысли и чувства — и я тонул в пьянящей страсти, я пил ее дыхание, ее губы — и не мог напиться, желая лишь одного — и ее увлечь за собой в этот омут страсти. Я и подумать не мог о том, чтобы отпустить ее. Она и не настаивала — только запустила длинные пальцы в мои влажные волосы — но мгновением позже острые зубки впились в мою нижнюю губу, и я отшатнулся с проклятьем.
— Насилие? — спросила она. С интересом, как мне показалось.
— Кто же насильник — я или ты? — поинтересовался я. — Думаю, ты заинтересована в этом не меньше.
Я все еще не отпускал Электру — прижимал к себе одной рукой, запутавшись пальцами в складках ее одежд, обхватив ее под спину, второй рукой коснулся кровоточащей губы. Я чувствовал все ее тело — так близко, близко — тесно прижавшееся ко мне. Боги, как просто было бы — повалить ее на пол и взять прямо теперь, здесь…
— Электра, — хрипло выговорил я, — ты действительно любовница Тинстара?
— Разве это имеет значение? — она приникла к моей груди. — Разве это имеет значение, принц-самозванец?
Моя губа все еще кровоточила, но мне не было дела до боли. Я просто хотел, чтобы она ощутила то же, что и я:
— О да, это имеет значение. Потому что тогда он дорого за тебя заплатит.
Она напряглась:
— Значит, тебе нужен выкуп…
— Мне нужно то, что я могу получить, — прямо заявил я. — Во имя богов, женщина, чего ты пытаешься добиться — зачаровать меня?
Она улыбнулась:
— Я делаю, что могу, — осторожно коснулась пальчиком моей губы. — Сделать, чтобы боль утихла?
— Ведьма, — заявил я тоном обвинителя.
— Женщина.
На этот раз она повела себя не менее агрессивно, чем я и исполнила то, что обещала. Она сделала так, что моя губа перестала болеть. Боль поселилась глубже там, где я не мог подчинить ее своей воле.
— И что же ты потребуешь за меня? — прошептала она, почти касаясь губами моих губ.
— Мою сестру. Она подняла голову:
— Турмилайн?
— Да. Я плевать хотел на золото. Мне нужна моя сестра.
— Мой отец не станет платить такую цену.
— Заплатит. Я заплатил бы, — и, уже сказав это, я понял, что она вытянула из меня правду против моей воли.
Электра рассмеялась:
— Кэриллон, о, Кэриллон — такие слова — от тебя — и так скоро? Неужели ты решил так легко сдаться моему ведьмовству?
Я с трудом разжал объятия, чувствуя слабость и легкое головокружение как после болезни. Меня бросало то в жар, то в холод, тело мое, казалось, звенело от напряжения и желания.
С удивлением я обнаружил, что меч по-прежнему лежит между нами. Я так и не поднял его. Он лежал на земле — без ножен, обнаженный клинок — словно знак того, что может лечь между нами в будущем.
Электра стояла у стола. Губы ее были красны от вина и моей крови, глаза смотрели спокойно и оценивающе. Я не посмел спросить, что она думает обо мне
— мне не хватило мужества.
Я наклонился и поднял меч. Медленно вложил его в ножны и снова положил на стол. В пределах досягаемости. Ей оставалось только снова взять его.
Электра поняла и рассмеялась:
— Ты слишком скор для меня, мой господин И слишком силен. Ты, видишь ли, мужчина, я же всего лишь женщина.
— Всего лишь, — с отвращением сказал я, уловив явную двусмысленность в ее словах — и увидел ее довольное лицо — Я не стану брать тебя силой, — сказал я ей, — хотя, судя по всему, ты была бы не против. Но, — тут я улыбнулся, — я не стану брать силой то, что могу получить, женившись на тебе.
— Женившись! — вскрикнула она, и я понял, что пробил-таки брешь в ее броне.
— Да, — спокойно подтвердил я. — Когда я убью твоего отца — и Тинстара — и снова обрету мой трон… я сделаю тебя Королевой Хомейны.
— Нет! Я не позволю этого!
— Думаешь, меня интересует, что ты позволишь, а что нет? — ласково спросил я, — Ты будешь моей женой, Электра. И никто не сможет помешать мне в этом.
— Я помешаю тебе! — она была так сильно разгневана, и настолько всерьез, что у меня прямо дыхание перехватило. — Самоуверенный дурак, я помешаю тебе!
Я только улыбнулся и предложил ей еще вина.
Финн, сидевший на табурете в моей палатке, чуть было не уронил свою кружку с вином:
— Что ты собираешься сделать?!
— Жениться на ней, — я сидел на койке — без сапог, с резной деревянной чашей в руке. — У тебя что, есть идея получше?
— Переспать с ней, — резко ответил он. — Использовать — но не брать в жены. Мухаар Хомейны хочет жениться на дочери Беллэма?
— Да, — согласился я, — Именно так и заключаются союзы.
— Союз! — воскликнул он. — Ты здесь для того, чтобы отобрать свой трон у того, кто незаконно занял его, а не для того, чтобы заслужить его расположение в качестве мужа его дочери. Боги могучие, кто вбил тебе в голову эту идиотскую затею?
Я нахмурился, глядя на него:
— Это меня ты называешь идиотом? Ты что, слепой? Это не просто связь между мужчиной и женщиной — это связующее звено между двумя народами и странами! Мы не можем вечно навязывать Хомейне войну. Когда я убью Беллэма и сяду на Трон Льва, Солинда по-прежнему будет существовать. Это обширная и сильная держава, я предпочел бы не вести с ней нескончаемой войны. Если венцом моей победы станет женитьба на Электре, я вполне могу заключить мир с Солиндой на долгие годы.
Пришел черед Финна задуматься. Его вино было еще нетронуто.
— Помнишь ли ты, господин мой, как началась кумаалин?
— Я неплохо помню это, — нетерпеливо прервал его я. — И я не сомневаюсь, что Электра откажется выйти за меня, как Линдир отказалась выйти за Эл-лика, но когда трон будет моим, у нее не останется выбора.
Финн что-то пробормотал с глубоким отвращением — но это было сказано на Древнем Языке, а потому я не понял слов. Он опустил руку и потрепал Сторра за ухо, словно ища поддержки. Любопытно, что ответил ему волк…
— Я знаю, что делаю, — тихо сказал я.
— Ты уверен? Откуда ты знаешь, может, она — прислужница Тинстара? Откуда ты знаешь, не убьет ли она тебя прямо на брачном ложе!
Настал мой черед выругаться, хотя я ругался по-хомэйнски:
— Когда я покончу с войной, Тинстар будет мертв!
— А что ты будешь делать с ней сейчас?
— Держать ее здесь. Если Беллэм решит все-таки освободить Торри, мы и вернем ему дочь, — я улыбнулся. — Если к тому времени он еще будет жив, разумеется.
Финн покачал головой:
— Я вижу смысл в том, чтобы держать ее пленницей — так мы можем освободить твою рухоллу. Но — жениться на ней?… Прими мой совет: поищи себе другую чэйсулу.