Они вышли, я же оглянулся на Чэйсули. Дункан медленно улыбнулся:
— Финн оказался хорошим учителем.
— Но приходилось мне нелегко, — на лице Финна появилась привычная кривая ухмылка. — Однако, судя по тому, что я увидел, время было потрачено не зря.
Я поднялся с трона и потянулся, хрустнув позвонками:
— Электре не слишком понравится мое решение.
— Электре не понравится все, что бы ты ни сказал, чтобы ты ни сделал, ответил Финн. — Но если бы ты хотел мирного и спокойного брака, думаю, твой выбор пал бы на кого-нибудь другого.
Я рассмеялся его словам, снимая золотой венец. Венец этот когда-то принадлежал Шейну, он был украшен бриллиантами и изумрудами. Теперь он принадлежал мне.
— Скучный и спокойный брак — не брак, как я слышал, — я глянул на Дункана, — но ты должен это знать лучше меня.
На миг на его лице возникла ироническая усмешка — чем он невероятно напомнил мне финна, потом Дункан пожал плечами:
— С Аликс не соскучишься.
Я вертел обруч в руках, размышляя о женщинах вообще — и в особенности об Электре:
— Она придет, — нахмурившись, пробормотал я. — Она придет, и я должен быть готов к этому. В моей постели окажется не маленькая тихая девственница, дрожащая от страха и смущения — нет, это будет Электра.
— Ага, — сухо подтвердил Финн. — И ты сделаешь ее королевой Хомейны.
Я перевел взгляд на Роуэна. Он стоял тихо, но избегал встречаться со мной глазами. Воины взглядов не отводили — зато я никогда не мог угадать их мысли, если они этого не хотели. Что же до Дункана и Финна, я и без того знал, что они думают.
Я беру с собой в постель ядовитую змею… Я вздохнул, но потом вспомнил, какой властью над мужчинами обладает эта змея, и внутри у меня все затрепетало от желания. Может, одна ночь с ней и стоит такого риска… и я собирался рискнуть.
Я снова взглянул на Финна:
— Это принесет Хомейне мир. Он не улыбнулся:
— Кого ты пытаешься в этом убедить?
Я хмыкнул и начал спускаться вниз по ступеням:
— Роуэн, идем со мной. Я дам тебе поручение привести мою госпожу и мать из Жуаенны, как только она сможет отправиться в путь. Нужно перевезти сюда и Торри… хотя, несомненно, Лахлэн пожелает заняться этим сам, — я вздохнул и обернулся. — Финн. Ты проследишь за эскортом для Торри?
Он молча кивнул, я подумал, что он до сих пор не одобряет мое решение жениться на Электре. Но это не имело значения. Не на Финне же я женюсь.
Звук.
Строго говоря, не совсем звук: просто — не-тишина. Тень звука, почти неуловимая, но заставившая меня сесть на ложе.
Моя рука потянулась к кинжалу, лежащему у подушки — даже в Хомейне-Мухаар я не оставил этой давней привычки: кинжал и меч слишком долго были рядом со мной — даже когда я спал, без них я не чувствовал себя в безопасности. Но когда я откинул покрывало и выскользнул из постели, я понял, что это было бесполезно.
Кто устоит против Чэйсули?..
Сперва я увидел ястреба. Он восседал на спинке стула, глаза его в свете факела не мигали. Факел держал в руке Дункан.
— Идем, — больше он не сказал ничего. Я отложил нож. Снова Чэйсули куда-то звал меня среди ночи… Но этого я знал слишком плохо — а то, что все же знал о нем, пробудило во мне подозрения:
— Куда? И зачем?
Он еле заметно улыбнулся. В неярком свете его лицо было маской, не имевшей определенного выражения. Зрачки желтых глаз, отражающих свет, казались просто черными точками. Из-под прядей волос поблескивала серьга в форме ястреба.
— Мне оставить мой нож?
Я почувствовал, как жаркая краска заливает мое лицо.
— Зачем? — уязвлен но ответил я, — Ты и без него можешь убить меня. Дункан рассмеялся:
— Вот уж никогда не думал, что ты станешь бояться меня…
— Я, строго говоря, и не боюсь, — возразил я, — ты никогда не убьешь меня, ты ведь сам говорил о том, что я — одно из важнейших звеньев вашего Пророчества. Но я подозреваю, что знаю причины, приведшие тебя сюда.
— Кэриллон, — торжественно объявил он, — этой ночью я сделаю тебя королем.
Я почувствовал, как волосы зашевелились у меня на голове:
— Ты собираешься сделать королем меня? Или — другого?
Ошибиться в смысле моих слов было невозможно. Он и не ошибся — в этом я был уверен.
— Идем со мной, и ты узнаешь.
Я натянул штаны, рубаху — первое, что сумел отыскать в темноте, — и сапоги до колен, потом я пошел за Дунканом. Каю он приказал остаться.
Чэйсули вел меня по моему дворцу. Он шел уверено — так, как может идти только человек, хорошо знающий это место. Но я знал, что Дункан нечасто появлялся в Хомейне-Мухаар. Хэйл по крайней мере один раз приводил его сюда но тогда он был еще ребенком и вряд ли смог бы запомнить дорогу в этом лабиринте залов и коридоров. И все же Дункан шел по дворцу так, словно родился и вырос здесь.
Как я и думал, он привел меня в Тронный Зал. Здесь воин взял второй факел, укрепленный на стене, зажег его от того, который уже держал в руках и протянул оба мне:
— Там, куда мы идем, — пояснил он, — темно. Но воздуха там достаточно.
Я почувствовал пробежавший по спине холодок, но воздержался от вопросов, и только в молчаливом изумлении смотрел, как он опускается на колени возле очага.
Дункан начал разгребать незажженные дрова. Пепел взметнулся и осыпал его волосы, словно он внезапно постарел — старик с лицом без единой морщинки, чьи волосы из черных стали седыми, а на руках по-прежнему поблескивало золото. Я закашлялся, вдохнув пепел, и чихнул. Но Дункан уже покончил с дровами и взялся за железное кольцо на дне жаровни — кольцо, которого я никогда прежде не видел.
Я нахмурился: какие еще тайны Хомейны-Мухаар могут быть известны Дункану?
Но мне пришлось заставить себя быть терпеливым, смотреть и ждать.
Дункан даже прищурился от напряжения, ему потребовалась вся его сила и обе руки для того, чтобы поднять кольцо.
Как оказалось, оно было прикреплено к железной плите, прикрывавшей какой-то ход. Чэйсули медленно поднял плиту, потом откинул ее, взметнув облачко пепла, и устало поморщился.
Я подался вперед и заглянул в дыру. Ступени. Лестница. Нахмурился:
— Куда…
— Иди и узнаешь, — Дункан забрал свой факел и начал спускаться вниз. Шаг за шагом, он медленно исчезал в провале. Я последовал за ним, чувствуя себя неуютно.
Воздуха здесь было достаточно, как он и обещал, правда, воздух этот был застоявшимся и влажным — но он все-таки был. Оба факела продолжали гореть, гаснуть они и не собирались, и я понял, что мы в безопасности и не задохнемся.
Так я и спускался вслед за Дунканом, размышляя о том, откуда он знает о существовании подобного места.
Лестница была узкой, ступени — невысокими, мне приходилось нагибать голову, чтобы не удариться. Дункану тоже — он был почти равен со мной ростом, но для Финна, как мне подумалось, высота была бы в самый раз. Внезапно с тем же неуютным чувством, я пожелал, чтобы Финн оказался здесь со мной… Но нет — я послал его к моей сестре, а сам остался в руках его брата.
— Здесь, — Дункан спустился еще на две ступени, на нижнюю площадку лестницы. Он коснулся пальцами стены, и я увидел высеченные в камне древние руны, позеленевшие от сырости и времени. Смуглые пальцы Финна, сейчас серые от пепла, оставляли следы на стене, повторяли очертания рун, а он что-то приглушенно бормотал и под конец кивнул:
— Здесь.
— Что ты… — я не завершил фразу: незачем было. Дункан нажал на один из камней, потом надавил на стену плечом. Один из каменных блоков повернулся на оси, открыв вход.
Еще одна лестница? — нет. Комната. Или склеп. Я поморщился: похоже на катакомбы.
Дункан сунул внутрь факел и огляделся, потом обернулся и кивнул мне, предлагая войти первым.
Я смотрел на него с явным недоверием, растущим с каждой минутой.
— Выбирай, — сказал Дункан. — Войти сюда принцем, чтобы выйти Мухааром… или уйти сейчас — и всегда чувствовать себя ущербным.
— Я не чувствую себя ущербным! — сказал я, моя тревога все росла. — Разве я — не то звено, о котором ты говорил?