Неожиданно в нескольких шагах от нее образовался сверкающий портал из которого вынырнул парень. Найрад грохнулся на землю, пару раз перекатился, чтобы смягчить падение, и так и остался лежать, раскинув руки и провожая взглядом пушистые облака.
— Развлекаешься? — поинтересовалась Кейса не в силах сдержать улыбку.
— Практикуюсь в перемещении, только силенок пока маловато, — ответил перекидыш, приподнявшись на локтях и подперев голову рукой. — Не ожидал тебя здесь увидеть. Обычно сад пустует, маскирующие чары скрывают его от всех, кроме меня и садовника.
— Наверное, это не действует на людей, — пожала плечами Кейса, — я часто прихожу сюда. Здесь тихо и никого не бывает. А я-то ломала голову, почему тут еще не разбили палатки пришлые оборотни? Теперь эта загадка разрешилась.
— Прошлый хозяин особняка ценил уединение и не пожалел времени на создание причудливых маскирующих амулетов. Не так-то просто скрыть что-то от оборотней, поэтому защита действует хитро и избирательно. Вероятно, на людей она не рассчитана, так как в волчьих общинах представители человеческого рода редкие гости.
— Будем считать, что мне повезло.
Найрад поднялся и принялся отряхивать одежду от пыли. Приведя себя в порядок, он подошел к кромке бассейна.
— О чем ты думаешь, сидя здесь в одиночестве? — спросил перекидыш, положив руку на ее плечо.
— Об оборотнях, — ответила Кейса.
— И что же ты о нас думаешь?
— К примеру, задаюсь вопросом, что вы едите? Сырое мясо в волчьем обличье? Пьете кровь? Или существует какая-то специальная диета?
— Мясо вполне сойдет, если приходиться жить в лесу, и нет никакой другой пищи, но вообще-то я его не люблю, хотя среди собратьев найдутся любители поохотиться. По мне, это слишком примитивно и больше подходит животным, чем существам с развитым сознанием. Кровь? — усмехнулся парень, — мы же не вампиры какие-нибудь, на что она нам сдалась? Обычная человеческая еда вполне подходит. Никогда не слышал, чтобы здоровые оборотни нуждались в специальной диете. Разве что, редкий перекидыш будет есть мусорную пищу, такую как чипсы, газировку или всякие полуфабрикаты. Обостренное чувство вкуса делает эти продукты непригодными для питания. Так что, в некотором роде мы — гурманы.
— Это радует, — с облегчением сказала Кейса, — насчет мяса я так и подумала, потому что не заметила, чтобы здесь держали скот, но сомнения остались, ведь дичь на провизию можно добывать в лесу. В человеческих легендах и преданиях оборотней описывают более кровожадными.
— Неужели я кажусь тебе таким кровожадным?
— В нашу первую встречу ты чуть не разорвал меня на куски. Если бы не Агнесс, то, наверное, я бы стала для тебя отличным обедом.
— Тогда я был немного не в себе, — поморщился Найрад, — но бросаться на тебя точно не собирался. Моей мишенью могла стать шаманка, ее маскирующие чары зародили подозрение, что она из Анти, а всему виной был чертов пес, который валялся в сенях, и фонил тревожный сигнал на весь лес.
— Вот только не надо все сваливать на Ричи, — хмыкнула Кейса.
— Ты права. Проблема была в том, что меня не предупредили о его присутствии. Но теперь это уже неважно. Главное, все остались целы. Хотя, может и стоило разорвать эту прохиндейку при первой встрече, но она может за себя постоять. Еще вопросы?
— Правда ли, что оборотни бессмертны?
— Нет, но мы можем прожить намного дольше обычного человека. Известный рекордный возраст, зафиксированный документально — тысяча сто восемь лет. И, думаю, это не предел. Правда особям, прожившим больше века, надоедает стайная жизнь. Они уходят на вольные хлеба, а если остаются среди себе подобных, то предпочитают не афишировать свой возраст. Говорят, после рубежа в сотню лет происходит мистическое перерождение, меняются жизненные взгляды, а также появляются дополнительные хвосты в волчьем обличье, которые долгожители предпочитают скрывать с помощью маскировочной магии. Но большинство перекидышей живет гораздо меньше, умирая насильственной смертью, в результате несчастного случая или от болезней. Кто-то вообще предпочитает прожить человеческий век, не останавливая старение.
— А как его можно остановить?
— Мы можем выбрать в каком возрасте остаться на всю оставшуюся жизнь. Как правило это — двадцать, тридцать, сорок или пятьдесят. В редких случаях старше, еще реже — моложе.