Слёзы, кровь и гнев. Всё это Найрад попытался стереть с лица рукавом грязной рубахи.
Кровь сочилась из рассечённой скулы, никак не желая останавливаться. В теле оборотня давно бы уже остановилась, и боль бы прошла.
— Жить будешь, — констатировал мальчик, бегло взглянув на спину.
— Почему ты его не предупредил, что я буду с тобой?
— Так надо! — усмехнулся чертёнок.
— Что?! — возмущенно воскликнул Найрад.
— Зато он несколько дней не будет нас доставать.
— По-другому было никак?
— Не люблю просить, — пожал плечами маленький "господин".
Найрад лежал в хлеву на ложе, застеленном соломой. Спина горела. Щека чудовищно распухла.
Рассечения казались слишком глубокими, чтобы затянуться самостоятельно. Но иглы и ниток, чтобы наложить швы у него не было.
Найрад не привык к боли. В теле оборотня подобные раны затягивались за пару часов, а организм щедро выделял обезболивающие, так что раньше царапины никогда его не беспокоили. Он и представить себе не мог, что люди так страдают от повреждений на коже.
Чтобы избежать инфекции, Найрад тщательно промыл раны водой из колодца. Несмотря ни на что, он старался заботиться об этом теле. Не хватало ещё умереть от заражения крови до завершения миссии.
— Отдыхаешь? — пискнул знакомый тонкий голос.
Оборотень шустро схватил камень с земли и швырнул на звук, однако птах увернулся.
— Где шлялся весь день? — рявкнул Найрад.
— При таком приеме стоит ли удивляться, что я появляюсь нечасто? — обиженно пропищал проводник.
— Мог бы и предупредить!
— Всё шло хорошо, моего вмешательства не требовалось.
— Хорошо? — Найрад скосил глаза на спину.
— Не смертельно.
— Посмотрел бы я на тебя!
— В своё время меня угощали и похлеще, — гордо выпятив грудь, заявил птах, — если закончил скулить, перейдём к делу. Аккуратней с мальчишкой, он ещё тот бесёнок.
— Нельзя ли поконкретнее?
— Сегодня он будет звать в подземелье. Не ходи.
— Почему?
— Ты здесь не за этим.
— А зачем? — прорычал Найрад.
Птах не ответил.
— Пошел вон! От тебя никакого толка! — раздражённо добавил он.
— Ты уже и сам, наверное, обо всём догадался, — примирительным тоном предположил птах.
— Леви начнёт движение Анти после того, как его семья погибнет от нападения оборотней?
Птах кивнул.
— Когда случится нападение?
— Не знаю точно, — уклониво ответил птах.
— От тебя точно никакого толку… — проворчал Найрад. — Скажи хотя бы примерно!
— Примерно на этой неделе, — помявшись сообщил птах. — Ты должен остановить зарождение движения Анти.
— Но как я могу остановить волка, если даже не знаю, когда он нападет?
— Увидишь! — птах завертелся в воздухе как маленький торнадо и исчез.
Почему-то Найраду показалось, что остановить зарождение Анти совсем не значило остановить оборотня, напавшего на семью мальчишки. Он швырнул кувшин в то место, где секунду назад сидела птица, и с силой ударил кулаком в стену, о чём тут же пожалел. Костяшки заныли так, что захотелось взвыть, раны на спине отозвались жгучей болью.
— Что же мне со всем этим делать? — Найрад лёг на живот и отвернулся к стене.
Когда стемнело, грузная женщина принесла кувшин с тёплой водой и кусок чистой материи. Великанша промыла раны, нанесла пахучую травяную мазь и наложила на рассечённую скулу несколько грубых швов. Сомкнув кандалы, женщина ушла. Тишина позволила оборотню погрузиться в размышления.
Самодовольная птаха выводила его из себя! Проводник постоянно что-то недоговаривал, вот и сейчас советовал держать ушки на макушке, но не озвучил причину. Найрад и без него понимал, что у ребёнка сложный характер. Ради своих планов он не постеснялся подставить его под плеть и ничуть не сожалел о своём поступке. Но чтобы вот так просто взять и убить ребенка… Вряд ли Найрад на это способен.
Ещё эта история с подземельем. Птах советовал не ходить туда, но очевидно, что там творилось что-то неладное. Таинственные крики в подвале говорили, что у отца мальчика имелись тёмные секреты.
Найрада часто выручал его нюх. Находясь в своём теле, он полагал, что эта особенность присуща волчьей натуре, но сейчас он чуял неладное и без всяких способностей. Проводник водил его за нос, только непонятно, зачем он это делал. Размышления плавно перетекли в сон.
Найрад сидел в лодке посреди подземного озера. Вокруг плавали огромные рыбы с золотыми бляхами на боках. Лампа на носу судёнышка выхватывала из мрака лишь крошечное пятно света. По воде расходились светящиеся круги. Оборотень любовался ими, словно заколдованный.