Оказавшись в безопасности Найрад позволил себе немного расслабиться. Каменные своды над головой казались надёжными. Камни послужат хорошим природным щитом, сквозь который практически невозможно засечь сияние.
Оборотень вдруг понял, что пещера была точно такой, как он видел её во сне. Плохое предчувствие, связанное с этим сном, не давало ему покоя.
Леви постепенно приходил в себя и возился у костра. Найрад вспомнил недобрый взгляд мальчишки в подземелье и поёжился.
В пещере было сыро и прохладно. Чтобы отвлечься от невесёлых мыслей, он взял факел и пошёл взглянуть на озеро.
Подземный водоём, не светился и не кишел огромными золотыми рыбами, как это было во сне. Найрад присел у воды, слушая как капли срывались с каменного свода и падали в озеро.
Его внимание привлекло мельтешение у самого берега. Он поднёс факел к водной глади и отшатнулся. В воде колыхалась крохотная ручонка младенца.
Найрад опустил пламя к самой поверхности воды. Малыша было хорошо видно. К ноге ребёнка был привязан увесистый камень. Младенец, казалось, тянулся к нему, глаза были широко распахнуты, а на лице застыло выражение муки, совсем как у мертвецов в подвале.
Всё это казалось нереальным. Какое-то время Найрад с грустью смотрел на воду.
Звук приближающихся шагов вернул его к действительности.
Обернувшись, он увидел, что Леви целится в него из лука.
— Ты один из них, — сказал мальчик ледяным голосом.
— Леви… — прошептал Найрад.
— Я вижу! В твоих глазах! — взвизгнул мальчишка.
К Найраду вернулось ощущение бесшабашности. С луком в руках ребёнок больше не выглядел напуганным. Напротив, он был настроен решительно.
Найраду захотелось рассмеяться.
Он предал свой род и собратьев ради этого ребёнка. Поддавшись слабости сердца, он обрёк тысячи сородичей на страдания и проложил себе дорогу в ад. Тропа в логово предков закрыта для него навсегда. Похоже, ему даже не удастся вернуться обратно в свой мир.
— Послушай, — начал было Найрад.
— Что ты сделал с Игги? — рявкнул пацан.
Мальчишка взвинчивал себя.
— Игги ушёл навестить мать, — спокойно ответил он.
— Не лги! Я понял в подземелье, что ты захватил его тело. Недоумка всегда веселили трупы.
— Значит, и ты? А этот младенец…
— Заткнись! — прервал его Леви, — я хочу Игги обратно! — истерично крикнул он.
Найрад сел на землю по-турецки, повернувшись к мальчику вполоборота.
— Я скоро уйду, а Игги вернётся. Убьёшь меня — убьёшь и своего дружка-тугодума.
— Кто ты такой?!
— Не важно.
— Ты пришел убить меня?
Найрад нервно хихикнул.
— Я спас тебя дважды этой ночью, если ты не заметил. Я пришёл, чтобы защитить усадьбу от нападения, но не смог.
— Зачем? — лицо мальчика стало красным, он учащённо дышал.
Найрад понимал, что не стоит отвечать, но это было уже неважно.
— Чтобы изменить будущее. Это была провальная идея с самого начала, я даже не хотел браться за это дело, глупая история, если подумать…
— Я должен тебя убить! — в глазах Леви горела ненависть. Он натянул тетиву и прицелился.
Сложно промахнуться с такого расстояния. Найрада ждала лёгкая смерть и вечность в теле приведения. Небесные стражи никогда не пропустят его на пир предков.
Глаза мальчишки блестели, руки подрагивали от напряжения.
Найрад где-то читал, что смерть похожа на выселение. Человек живёт в своём доме много лет, ходит на работу, возвращается обратно. И в один прекрасный момент ему говорят: ты должен покинуть это место и больше никогда сюда не возвращаться.
Оборотень закрыл глаза и сосредоточился на своих ощущениях. Говорят, перед смертью вся жизнь проносится перед глазами, но ничего такого не происходило.
Мальчишка медлил. Может, ещё получится его уболтать? Вдруг Найрад услышал свист стрелы и шелест крыльев.
Леви истерично кричал.
Стрела просвистела над самым ухом, задев волосы, и с шумом ушла под воду.
Найрад схватил камень, лежавший неподалёку. Он приметил его уже давно, но момента им воспользоваться не подвернулось.
Оборотень метнул круглый булыжник, целясь в голову мальчишки.
Маленькая птица кружилась над неудачливым лучником, кидаясь в глаза, а тот в бешенстве махал руками, пытаясь отделаться от назойливой птахи.
Булыжник скользнул по макушке, сдирая кожу. Ребёнок потерял равновесие и упал. Однако удар не причинил особого вреда. Леви встал на четвереньки и тянулся к луку.
— Убей его! — верещала птица безумным голосом, — немедленно! Время на исходе!