Понимая, что сегодня явно не его день, Матье не стал настаивать. Со злости он пнул камешек, лежавший тут же, у порога, и тот, отскочив от стены, вылетел во двор.
Рука об руку молодые люди вышли во внутренний двор замка и пошли вдоль конюшен, где конюхи как раз обтирали лошадей соломенными жгутами. Скакунам, похоже, их забота была не по душе — многие били копытами, мотали головами, громко фыркали.
Матье поднял голову. Недавно звонили к полуденной службе. Небо было низким и мрачным, жара — удушающей. Приближалась гроза. Судя по всему, она обещала быть жестокой. В нескольких шагах от них из-под ритмично ударяющего о наковальню кузнечного молота вылетали снопы искр. Обычно кузнец, которого звали Жанно, увидев их вместе, отпускал какую-нибудь шуточку. Сегодня же он так был занят работой, что не заметил их. То ли из-за надвигающейся грозы, то ли из-за присутствия в замке госпожи Сидонии и барона Жака в этот первый день августа 1483 года от Рождества Христова в Сассенаже ощущалось непривычное напряжение. Матье не хотелось поддаваться общему настроению.
— Ты правда видела Мелюзину? — спросил он, когда они с Альгондой подошли к входу в донжон, через который можно было попасть в старинный, сурового вида замок, возведенный на вершине холма. К северу от него текла река Изер, к востоку располагались деревня и Фюрон с его водопадами и «ванной».
— Ты сам знаешь, — отозвалась Альгонда, понизив голос.
— Нет, не знаю. Я под горой не был.
— Никто, кроме меня, там не был. Прошу тебя, Матье, больше никогда не напоминай мне о том случае.
— Как прикажете, принцесса, — и он отвесил почтительный поклон, — но только в этот вечер! — добавил юноша и с хохотом убежал прочь.
Не зная, сердиться ей или огорчаться, Альгонда проводила его взглядом до угла импозантной постройки. Матье, конечно же, спешил в пекарню, которая, как и кузница, конюшни, часовня и помещения для слуг, располагалась у одной из окружавших двор стен. «Каждый день один и тот же вопрос, каждый день — один и тот же ответ», — подумала девушка. Но она просто не могла сказать ему ничего другого…
Через сводчатую дверь она вошла в донжон. В этих краях уже давно было спокойно, поэтому стражники мирно играли в кости в фехтовальном зале. Большинство из них уже достигли преклонного возраста, Альгонда, можно сказать, выросла у них на глазах. Барон Жак не счел нужным обновлять ряды своей стражи, рассудив, что и этих вояк достаточно, чтобы обеспечить безопасность замка и его окрестностей. В случае необходимости он всегда мог положиться на свою личную охрану — отряд из тридцати молодцев под предводительством сира [2] Дюма, вот уже десять лет верой и правой служившего ему. Этот отряд всегда сопровождал его в поездках.
Добросердечную и предупредительную Альгонду, равно как и ее мать, все в замке любили. Девушка по-дружески улыбнулась стражникам, которые, услышав ее шаги, оторвались от игры. Заросший бородой по самые уши, которые были у него забавно оттопырены, Дюма сидел тут же.
— Что это мэтр Жанис выдумал? — удивленно спросил он, глядя на горшок в ее руках.
— Того, кто это выдумал, лучше не сердить, — отозвалась Альгонда, игриво сморщив носик.
Узнай шеф-повар, какое применение молоку придумала Марта, кровь тотчас бы взыграла у него в жилах…
— Отправить тебя за парным молоком в такой час и в такую погоду…
— Это не он, а Марта, — сказала Альгонда, поднимая очи к небу.
Дюма сплюнул на плиточный пол.
— Подлюга…
— Подлюга, каких мало, — проворчал один из стражников. — Простите, негоже перед вами браниться, сударыня Альгонда…
— Помять бы ее хорошенько ночью в кровати, может, и подобрела бы, да только где же найти смельчака для такого дела? — насмешливо подхватил другой, подбрасывая на ладони кости и никак не решаясь бросить их на коврик.
— Перед малышкой попридержи язык! — толкнув его локтем, бросил Дюма.
Сквернослов усмехнулся:
— Малышка-то уже выросла… Вот Матье, тот давно это заметил. Глаз с нее не сводит…
Он бросил кости, и все, кто был за столом, стали следить за их движением. Два очка… Неудачливый игрок выругался. Ответом ему был громовой хохот товарищей.
— Лучше бы тебе поторопиться, — посоветовал начальник охраны девушке.
Она кивнула и, оставив их обсуждать последний ход, прошла в главное здание квадратной формы, по бокам которого высились четыре башни, и каждая из них соединялась с донжоном узким коридором.
Миновав вход в погреб, находившийся в подвальном помещении, Альгонда направилась вверх по лестнице. На втором этаже она пробежала мимо кухни, где царствовал мэтр Жанис, и мимо двери зала для приемов, напротив которого находилась дверь в комнату, которую они делили с матерью. Помещения третьего этажа были предоставлены в распоряжение госпожи Сидонии и ее служанки. У ее милости была собственная спальня с уборной, оснащенной специальным стулом с емкостью для сбора нечистот, которую ежедневно вычищали. Кроме того, в спальне имелось два чулана: один служил гардеробной, а в другом стояла кровать Марты. К покоям ее милости примыкала просторная, богато отделанная комната.
Перед дверью в эту комнату Альгонда остановилась и постучала. В дверном проеме моментально появилась Марта. Казалось, она поджидала девушку.
Горничная госпожи Сидонии была не по-женски высокой и грузной, с узловатыми пальцами, заканчивающимися длинными ногтями, больше похожими на когти. Лоб у нее был широкий, выпуклый, с сильно выступающими надбровными дугами. Ее густые топорщившиеся брови образовывали темные полукружия над глубоко посаженными глазами, крючковатый узкий нос выделялся на костистом лице с неровной сухой кожей, на которое сейчас от настенного факела падала танцующая тень. Словом, казалось, будто Марта явилась в этот мир прямиком из преисподней.
— Чего тебе? — резко спросила она.
— Принесла молоко, как вы просили, — ответила Альгонда, одновременно испытывая отвращение и желание ответить грубостью на грубость.
Горничная вышла в коридор, закрыла за собой дверь и повернулась спиной к лестнице так, что теперь никто не смог бы увидеть, что происходит на лестничной площадке.
— Надеюсь, оно свежее? — ворчливо спросила она, вырывая из рук Альгонды горшок.
— Только что надоенное, — заставила себя ответить девушка.
«Подлюга!» — мысленно выругалась она, глядя, как горничная поднимает крышку и принюхивается.
— Ты что, издеваешься надо мной? Оно кислое! — вскричала Марта и швырнула в нее горшок.
Альгонда вскрикнула от удивления и ярости. Молоко заструилось у нее по щекам, стекая на грудь.
— Злюка! Ты знала наперед, что из-за грозы оно скиснет! — вскричала возмущенная несправедливостью обвинения Альгонда.
Девушка подалась вперед, чтобы вцепиться в обидчицу, но Марта захохотала и с проворством, какого от нее было трудно ожидать, увернулась.
Руки Альгонды схватили пустоту. Слишком поздно… Потеряв равновесие, она скатилась с трех ступенек и больно ударилась рукой об угол стены.
— Можешь пожаловаться своей мамочке! — насмешливо бросила горничная, подходя ближе. — Я имею над Сидонией такую власть, какая вам и не снилась…
И, оставив девушку со слезами ненависти на глазах потирать ушибленное плечо, она повернулась к ней спиной и ушла. Перед тем как скрыться в покоях своей госпожи, Марта носком башмака пнула горшок, и тот скатился к ногам Альгонды вместе с приказанием вытереть пролитое молоко.
Девушка услышала, как за Мартой закрылась дверь. В свете настенного факела, который она чудом не задела при падении, Альгонда увидела капельки крови на своем рукаве — похоже, она содрала кожу о выступающий из стенной кладки камень. От косы, щеки и одежды исходил неприятный запах скисшего молока.
Ей понадобилось несколько минут, чтобы успокоиться. Но как только она решила спуститься в свою комнату, чтобы обмыться и переодеться, этажом ниже послышался голос барона — он сообщил Жерсанде, что можно подавать обед.
Испугавшись, что барон будет насмехаться из-за ее ужасного вида, а то и накажет за неуклюжесть, девушка быстро сняла башмаки, подобрала горшок, поднялась на площадку третьего этажа и вытерла паркет своей юбкой. Потом взбежала вверх по лестнице, одно крыло которой вело к помещению донжона, долгое время стоявшему заколоченным, а другое — к выходу на плоскую крышу замка. И как раз вовремя: барон поднялся на третий этаж. Зная, что вскоре появятся слуги с подносами, уставленными разными блюдами, Альгонда предпочла подождать.
2
В Средние века слово «сир» обычно использовалось в качестве обращения к своему сеньору либо просто к человеку, стоящему выше на социальной лестнице.