Нападение не с магией — со сталью! Немыслимо! Никогда Жерк не рассчитывал на атаку столь грубую.
Боль пронзила тело. Уже теряя сознание, он выкрикнул смертоносное проклятие — и жуткие судороги всколыхнули Сеть. Двинул левой рукой — по лаборатории пополз бледный огонь. Двинул правой — тени ринулись из мрачного неба к башне: единственному месту, откуда могла прилететь стрела.
Прилетела и вторая. Защитник вздернулся, затем обмяк. Вскоре попала в цель и третья, и еще, и еще — в размеренном смертоносном ритме.
2
В комнате с утыканным стрелами Защитником теперь находились пятеро странного вида типов. Главарем их любой бы сразу признал явившегося последним: угрюмого, высокого, мускулистого парня с глазами льдистой пронзительной синевы, в форме мастер-наездника имперской кавалерии. Ходил он по комнате, будто леопард по клетке, хищно, грациозно.
— Ездок, мы вас кинулись искать, как только Чаз сказал, — буркнул круглолицый парнишка бесовского вида. — Но вы ж с патрулем разъезжали!
Он на самом деле был черт, отчаянно старающийся прикинуться человеком, но желтые клыки предательски высовывались за жирную нижнюю губу, а глаза — сплошь мутная краснота. Из широких ноздрей время от времени вырывался сернистый дымок.
Беса звали Су-Ча, был он слугой мастер-наездника — и, вместе с прочими, верным помощником в нелегких колдовских делах. Прочие, хотя и люди, в странности не многим уступали бесу.
Чаз — огромный северянин, обожающий ломать и крушить, всей душой верный расхожему образу варвара. Рядом с ним — темный, с орехового оттенка кожей, скелетно-тощий, с густыми сросшимися бровями восточный тип по имени Омар-еще-чего-то-там, обожавший свинчивать диковинные устройства и машины. Свои звали его Тяп. Третий выглядел старой развалиной: дико торчащая седая шевелюра, растрепанная борода, лохмотья. Ему приходилось напоминать, чтоб мылся хоть иногда. Откликался он на имя Шпат и был заядлый книжник.
— Где Святоша с Варом? — спросил парень с ледяными глазами.
— Вас ищут, если их девки по пути не перехватили, — сообщил Су-Ча.
Человек, к кому друзья обращались Ездок, глянул наконец на прибитый к стене труп отца:
— Он знал и ожидал — но не думал, что так рано и страшно.
— Триста лет — поверить трудно, — протянул Чаз задумчиво. — А выглядит-то как молодо!
— Рано или нет, но огонь перешел к другому, — ответил Ездок, и глаза его сделались еще холоднее.
— Ездок, мы готовы, — сообщил Су-Ча.
Тот внимания на слова беса не обратил.
— Чаз, ты уверен: сюда никто не забирался? О смерти знаем лишь мы и убийцы?
— Я был рядом. Он сказал: «Хочу проверить кое-что». Я снаружи ждал. Он чего-то задержался. Потом слышу: завопил. Пока я добежал — он вот так, пришпиленный.
Ездок подошел к окну, глянул на башню посреди площади. Хотя до начала праздника оставалось еще полдня, зрители уже собирались.
— Стреляли с башни, с платформы для прыжков. Чаз, ты побежал за Су-Ча. Сколько ты отсутствовал?
— Две минуты.
— Значит, у гостя не было времени уничтожить послание отца.
— Послание? Мы ничего не нашли…
Ездок поднял руку, предостерегая, прислушался.
— Слышал что-нибудь? — спросил у Су-Ча, указав на вход.
Бес покачал головой, но скользнул к двери. Он уже привык к отточенному восприятию Ездока. Старый колдун натренировал сына до пределов человеческих возможностей. У двери бес испарился, через минуту воплотился снова.
— Никого. Но кто-то мог быть. Рассыпанный песок потревожен.
Среди достоинств беса значилась и удивительная память на ничтожнейшие мелочи.
Ездок кивнул. Затем собрал то и се из лабораторных закромов, запустил несложное заклинание. Бросил на пустой участок стены щепотку оранжевого порошка.
— Слова! — выдохнул Чаз.
— Последнее напутствие отца. Я давно подозревал: оно здесь, ждет, пока смерть хозяина проявит его.
Шагнул к стене, провел ладонью — порошок засветился.
Сын, твое время пришло. Я подготовил тебя как мог. Защити Шасессеру от волков снаружи и червей внутри. Довольство и процветание всегда порождают множество врагов, коварство их беспредельно. Ты не будешь знать ни минуты покоя. В купальне на Савернской стороне, в месте, какое я тебе показывал, найдешь имена тех, за кем нужно непрестанно наблюдать.
Не теряй времени на траур по мне. Враги Шасессеры ждать не станут. Они действуют уже сейчас, когда ты читаешь эти слова.