— Позвольте спросить, — наконец начала Мария, спустив с губ белый клубящийся клубок пара. — Возможно, это покажется вам странным, но какой сейчас год? Желательно узнать точную дату.
Вызволив из глубоких карманов плаща руки и наконец докурив папиросу, он вздохнул. Вздохнул тяжело, словно ему было неприятно говорить, и каждое слово отдавалось болью во всём теле.
— Двадцать восьмое декабря тысяча девятьсот тридцать девятого года, — наконец, равнодушно произнёс Лидер, словно ничуть не удивившись словам собеседницы. — Осталось ровно три дня до сорокового…
— Ясно… — попытавшись сдержать тяжёлый вздох прошептала она, замерев и взглянув на чёрную гладь воды. Мелкие листья ив, кружась, как многочисленные кораблики скользили по ней, создавая еле заметную рябь и почему-то заставляя сердце больно сжиматься. Всё это реальность. Настоящая, ужасная реальность, от которой хочется бежать, но больше некуда. Главный герой умер, погиб, и второй книги больше нет, как и всего того, что должно было произойти. Она в ловушке, в которую сама же себя загнала. И как отсюда выбраться? Переписать сюжет? Ну да, попробуй это сделать, раз первое издание вышло девять лет назад, а оригинал мог быть потерян.
Заправив вьющиеся пряди волос за уши и невольно коснувшись уже успевшего покрыться тёмной коркой кожи шрама на щеке, она невольно опустила руку. Реальность. Всё это реальность, иначе шрам бы не сохранился, как и вырезанный знак бесконечности на ключице. Но разве это возможно?..
— Скажите, — не отрывая взгляда от чёрной спокойной воды озера прошептала Мария, — вы верите, что книги могут однажды ожить? Ожить по-настоящему, а не в нашем воображении? Лично я не верю до сих пор, но часть меня почему-то говорит, что это не так… что слова на бумаге порой несут больший смысл, чем сама жизнь. А писатели… писатели провидцы, которые как создают миры, так и разрушают их. Одно их слово способно изменить целую историю, сущность человечества… впрочем, не вам ли это знать? И мне ли об этом говорить?
— А если ближе к делу? — даже не вслушиваясь в её слова довольно грубо поинтересовался Лидер, смотря, как на конце зажигалки то и дело, что вспыхивает рыжий огонёк.
— А если ближе, — задержав дыхание, невольно нахмурилась та, — то что насчёт вашей книги?
— Какой из? У меня их было много, так что лучше уточняйте.
Кинув в его сторону оценивающий взгляд, Мария вдруг усмехнулась. Так вот в кого у неё такой характер, не мудрено, что Виктор так от неё отделаться хотел. С таким человеком не то что говорить, сжиться трудно — обязательно вытравит. И всё же за этой чёрствостью скрывалось нечто большее, и явно трагичное. У него с Викторией была непростая судьба: любимая жена и мать покинула этот мир слишком рано, а что бы хоть как-то взбодриться, он начал писать историю. Историю, что однажды стала реальностью.
— Я говорю про «Мир Азриэля», — спокойно произнесла девушка, заметив, как мужчина даже дрогнул, тут же нахмурившись и явив на лбу тёмную складку, но всё же продолжила: — Насколько я знаю, сначала главным героем была ваша дочь, но после вы изменили решение, поменяв её на парня по имени Виктор… скажите, чем закончилась эта история?
Грардер молчал. Молчал так долго, что Мария удивилась, сколько у неё терпения, раз она до сих пор стоит на берегу чёрного озера под этим холодным ветром с порой мелькающими серебристыми снежинками, сжимав озябшими пальцами трость. Он был непробиваемым, словно его взяли и сломали, списав со счетов и выбросив как тряпичную куклу. А он даже и не попытался хоть что-то изменить, в итоге лишившись и дочери, и благородного имени…
— Я убил героя, — наконец произнёс он голосом полного льда и железа. — Я планировал написать три книги, и начал вторую… но после Викторию забрали. Я пробыл с нею не так долго, и навещал ещё какое-то время, пока её бабушка не сказала, что не желает меня видеть. Она пустила слух о том, что я уехал за границу, и не дала больше шансов видеться с моей дочерью… помню, что прислал ей оригинал книги, не знаю, сохранился он или нет, а второй, с парнем, продал на аукционе. Писать больше не было сил, и я закончил только одну книгу. Без счастливого конца. Их мало в жизни, особенно сейчас.
— И поэтому вы решили, раз у вас ничего не сложилось, так и пусть и у героя ничего не сложится?
Уловив на себе его полный недоумения и безразличия взгляд, девушка еле перевела дыхание, зная, насколько сейчас всё будет трудно для объяснения. Сказать всё в лоб явно не получится — он вряд ли поверит, особенно когда несколько часов назад готов был запустить ей пулю в грудь и отравить непонятно чем.