«Не следует позволять им знать меня в лицо, ни к чему им это. Это уже будет не волк против волка, а стадо бизонов против волка в ущелье.»
В полусотне метров отсюда вдоль дороги пристроилась пиццерия, они как раз открывались. Работники ещё не пришли полностью. Хоть пиццерия и работала по ночам, но то была замедленная работа с небольшим числом работников. Между столами ходила девушка лет двадцати, по виду студентка. За стойкой сидел на стуле её ровесник.
Он спокойно прошёл к стойке и начал изучать расценки. Девушка от нечего делать подошла.
– Что интересует, спрашивайте.
– Спасибо, я сам посмотрю.
– Я не прошу смотреть, я прошу спрашивать.
«Думаю, никто не любит, когда ему незнакомцы указывают, как жить.»
Он молча повернулся к ней спиной. В таких заведениях не должно быть камер наблюдения. Любимая короткая труба до сих пор висела под плащом, надёжно скрываясь от посторонних глаз. Резким движением он развернулся справа налево, нанося ей апперкот точно в челюсть. Девушка устояла, но сильно выгнулась назад. Раздробленные зубы вылетели вместе с окровавленной слюной. Не долго думая, почти не видя её, он наугад махнул трубой. Удар пришёлся по лбу. Девушка развернулась и упала. Номер восемьдесят три.
Парень быстро среагировал, перелетев через стойку как кенгуру. Ты хочешь этого да? Человек, который сам ищет смерть, стоял перед ним. Легион отбросил трубу и ударил его по ногам. Тот зашатался и упал. Легион бросился на него головой, спрятав руки за спиной. Тот ухватил его за голову обеими руками и закричал.
«Буш – нацист!»
Легион молча прогнулся, голову вверх, плечи вниз, и дотянулся до его головы. Разведка боем и последовал удар правой рукой слева направо, ломающий кадык. Юноша мгновенно обмяк и закашлял, кровь пошла горлом. Он пытался встать, перевернуться на живот, но на нём сидел сильный мужчина в плаще. Прицелившись, он нанёс ему серию ударов в височные доли. Громкий хрип вырвался из разбитого горла жертвы.
Номер восемьдесят четыре.
Сразу за стойкой была дверь в подсобку и туалет.
«Дело в том, что сейчас я доминирую над всеми жертвами лишь тем, что я подготовлен и не жду смерти для себя. Я не знаю ничего про своих жертв, я их не выбираю, и вижу их впервые. А когда они будут знать меня в лицо, на их стороне будут почти все козыри: они выяснят мою тактику, мою цель, они будут доминировать численностью и в силовом отношении. У них будет всё, и они меня будут гнать... Хотя, это даже интересно. Хе-хе, бороться против всех одновременно я пока не готов, но стоит попробовать. Посмотрим кто кого.»
Кто-то из политиков призывал мочить в сортире. В сортире как раз кто-то сидел на толчке. Видимо, человек слышал крики, ибо попытался задрать ноги и не светиться, но на полу стоял кожаный кейс.
– Эй! – окрикнули его сзади. – Повернись.
В проёме дверей сортира стоял человек в пиджаке и с пистолетом в руках. Легион не двигался.
Попытка выиграть?
Он медленно поднял руки и начал медленно разворачиваться. Молча, не меняя выражение лица. Краем глаза он мог одновременно видеть человека с пистолетом и дверь кабинки. Прошло несколько секунд, и кабинка открылась.
Быстро пригнувшись, он кинул в человека с оружием моток изоленты, который держал в руках и бросился на выходящего из кабинки. Всё произошло мгновенно, раздался выстрел. Пуля попала в дверь, никого не задев. Человек у кабинки хватал воздух ртом, словно рыба, у него из груди торчала рукоять ножа. Номер восемьдесят пять. Легион держал на прицеле второго.
– Положи пистолет, – скомандовал он, – и я тоже положу.
Глаза противника бегали.
Одновременно они стали класть пистолеты, как вдруг Легион одним движением руки зашвырнул пистолет жертве в голову. Жертва упала. Он напрыгнул на него и, смеясь, вырезал ему улыбку от уха до уха. Номер восемьдесят шесть.
На столе позади стойки, там, где готовилась пицца и прочая еда, лежал набор кухонных приборов, в том числе несколько ножей. Огромный устрашающего вида тесак для рубки мяса он повесил себе на пояс.
Погода на улице ухудшалась – усилился ветер, стал более порывистым и холодным. Далее по дороге была автобусная остановка и подземный переход. Он ощутил во рту привкус блевотины, свежей блевотины. Так бывало иногда, когда он по тем или иным причинам вынужден был спать днём. Сон продолжался несколько часов, он просыпался с этим привкусом во рту, не особо высыпаясь.
На остановке в это время не было людей, зато они были в переходе. Некоторые продавцы понемногу открывали свои палатки.
Он подошёл к первому, расставляющему продукты на витрине, и сунул ему нож под лопатку, делая надрез справа налево. Кровь почти не шла. Молча и бездвижно они стояли так секунд десять, пока человек не свалился. Номер восемьдесят семь.
Всё это время он видел ещё одного продавца, который выглядывал из почти закрытой двери. Двумя прыжками он добрался до точки, открыл левой рукой дверь, а правой с размаху всадил тесак ему в плечо. Тесак прошёл как меч, чуть ли не отрубая руку вместе с плечом. Номер восемьдесят восемь.
«При работе с тесаками главное – вкладывать в удар всю силу, задействовать всю руку от плеча до запястья.»
Он не стал переходить на другую сторону, там было мало построек, они примыкали к лесу. Вместо этого он вернулся и пошёл к кирпичному дому, обходя его справа. Тут раскинулся маленький оазис, лесок, по которому любили гулять дети. В последнее время подступы к нему стали атаковать ракушки, машины стали прокладывать дороги.