Музыка была ужасающей, и я более чем слышала ее. Я ощущала ее костьми.
Тогда я поняла.
Что бы ни происходило с этой планетой, это повлияет не только на наш мир. Это катастрофически повлияет на всю нашу галактику.
Но это не ограничится галактикой. Это распространится за ее пределы.
Эта Песнь Разрушения в итоге медленно, но неизбежно разрушит все.
Это потребует времени. Но это случится.
И это моя вина.
Я почувствовала, как кровь отхлынула от лица, и посмотрела на Алину.
- Что? - потребовала она.
Я покачала головой.
- Просто не ожидала, что она окажется такой большой. Эта песня причиняет мне боль. А тебе?
Она кивнула.
- Я забыла прихватить пару вещей для вечеринки, - солгала я. - Увидимся позже?
Они кивнули, я крепко обняла их обеих, прошептав им на ухо «Я люблю вас», прежде чем мы отправились в разные стороны.
♪
В ходе моих многочисленных встреч с Круусом я периодически пыталась описать его в своем дневнике, как В'Лэйна или в истинной сущности. Я использовала слова вроде: пугающе красивый, богоподобный, обладающий нечеловеческой сексуальностью, смертельно эротичный. Я называла его смертоносным, я называла его неотразимым. Я проклинала его. Я жаждала его, даже извивалась под ним. Я называла его глаза окнами в сияющий Рай, я называла их вратами в Ад. Я делала записи, полные бумагомарания и впоследствии казавшиеся мне бессмысленными - они состояли из колонок с антонимами: ангельский, дьявольский; создатель, разрушитель; огонь, лед;, секс, смерть.
Я составила список цветов, всех мерцающих оттенков черного, вороного, синего и ледяного, известных человеку. Я записала масла и специи, запахи из детства, запахи из снов. Я позволяла себе пространные записи, подобные словарю, пытаясь поймать ту сенсорную перегрузку, которую вызывал Круус.
Я провалила все попытки по-настоящему описать его.
Потому что я описывала его тело. А не его сущность.
Если я была добром, а он злом... или возможно, я была Светом, а он был Тьмой... сделала ли я достаточно, чтобы примирить эти две стороны?
Нет, я списала его со счетов, как безнадежный случай.
Нас испытывают? спросила я у ПМГ.
Всегда, был его ответ.
Я стояла в пустом музее, потому что он был местом одной из моих встреч с В'Лэйном, и потому что КиСБ священен, и я не стану призывать Крууса туда.
Если вообще смогу его призвать.
Но я, черт подери, собиралась попытаться. Несмотря на то, чего это могло стоить.
Я присела на небольшой пьедестал, артефакт с которого украли давным-давно, возможно, вскоре после падения стен. Держа дневник, я сделала еще несколько заметок, потому что записывание вещей помогало мне думать.
Круус был гордым, тщеславным, безжалостным, коварным, непревзойденным лжецом, могущественным, жаждущим власти, хитроумным и целеустремленным. Он манипулировал и подстроил те сами события, которые спровоцировали создание Синсар Дабх королем, разрушение стен между нашими мирами и привели прямиком к теперешней катастрофе. Он пытался контролировать. Он использовал меня при каждой удобной возможности. Он изнасиловал меня.
Но как и сказал Эобил, он был терпеливым, мудрым. Казалось, иногда он действительно испытывал искренние эмоции. Будучи В'Лэйном, он сказал мне, что Круус был ренегатом, неуправляемым воином. Он таился и притворялся кем-то другим дольше, чем я могла себе представить, терпеливо преследуя свои цели. И он постоянно настаивал, несмотря на отсутствие ощутимой выгоды для себя, на том, что он заботился обо мне. Хотел меня.
Я видела правду в выражении его лица, когда стояла возле черной дыры у Честера, и Бэрронс с Круусом смотрели на меня с одинаковым голодом и желанием.
Что тогда сказал Круус?
Ты одна говоришь с лучшей частью меня.
Вот моя миссия - воззвать к лучшему в нем. Любыми способами.
Никаких границ. Никаких отказов. Даже если это разрушит меня изнутри и снаружи. А это возможно. Потому что если Круус отдаст мне песню, абсолютно возможно, что ее использование убьет Бэрронса, но оставит меня жить. И это определенно убьет мою сестру.
Если я добровольно займусь с ним любовью, он отдаст мне песню? Станет ли месть Бэрронсу достаточным развлечением, чтобы прельститься? И если он согласится, сдержит ли свое слово?
Я закрыла глаза. Если он захочет, смогу ли я пройти через это?
Да. Дело не во мне. Я расходный материал. Вселенная - нет. Я заплачу любую цену, чтобы ее спасти.
- Круус, - тихо сказала я. Затем более уверенно: - Круус, ты мне нужен. Пожалуйста, приди. По крайней мере, послушай меня, умоляю. Я умоляю, слышишь? Когда-то тебе это нравилось. Теперь я вижу тебя. Я вижу весь вред, который тебе причинили. Я вижу решения, которые ты принимал, и все решения, которых тебе не дали принять. Я была с тобой несправедлива. Я не позволяла себе открыться перед тобой. Я прошу прощения.
- МакКайла. Наконец-то, - его голос появился раньше тела, и я знала, что он какое-то время наблюдал со стороны. Я гадала, почему он все еще мог просеиваться. Как это вообще возможно?
Появился бледный контур, затем он заполнился и уплотнился.
Он не скрывал себя чарами, лишь стоял передо мной, Круус без прикрас, огромный, возвышающийся Фейри с радужными глазами, величественными черно-бархатными крыльями и калейдоскопом татуировок. Затем его крылья исчезли, и он оказался одет в черные кожаные штаны, сидящие как вторая кожа, ботинки со стальным носком и свитер грубой вязки. Длинные черные волосы перевязаны на затылке, резко очерченное лицо просто ошеломляло. Его глаза дрогнули и изменились, прежде чем остановиться на теплом золотом цвете.
Появился шезлонг, и Круус жестом указал на него.
Я молча подошла и опустилась на него, и он присоединился ко мне, взял меня за руку и переплел наши пальцы.
Долгий, странный промежуток времени мы ничего не говорили. Просто держались за руки, и я смотрела на него, а он смотрел на меня.
И я кое-что поняла. Если ты достаточно долго на кого-то смотришь, то лицо как будто отбрасывает шелуху. Ты начинаешь замечать крошечные вещи, которых прежде не видела.
Рассказывают ли линии на их лице историю смеха и любви или же недовольства и зависти.
Полны ли их глаза жизнью и эмоциями, или же они пусты и безразличны.
С Фейри все немного хитрее, поскольку они могут надевать чары, но я была королевой Фейри и ши-видящей, так что я обратилась к своему внутреннему озеру и потребовала показать мне правду. Чувствовал ли Круус, как это показывали его глаза, или он был пуст внутри? Могла ли я дотянуться до него? Насколько хорошей была его лучшая часть?
Моего озера там не было.
Мне потребовалось мгновение рефлексии, чтобы осознать, что я никогда не находила свое озеро. Этот чернильно-черный, полный воды грот всегда был обиталищем Синсар Дабх, а не моим. Мое озеро не было темным, оно было десятью футами цвета тропического прибоя, и поверхность его сияла на солнце. Мое озеро не было полно тенистых призраков, завитков влажного мха и реликвий, которые я не могла осознать, в нем плавали яркие руны, заклинания и все знания, о владении которыми я даже не подозревала.
И вновь я сказала: Покажи мне правду.
И вновь я увидела то же самое. Круус не был одним из плохих парней. Я попробовала чудовищность на вкус. Это была Синсар Дабх.
- Если бы я встретила тебя первым, - тихо сказала я.
- Ты могла бы меня полюбить, - закончил он за меня. - И если бы ты полюбила меня, - сказал он и остановился.
- Ты мог бы измениться.
Он подарил мне горькую, но прекрасную улыбку.
- Ты даже не пыталась призвать меня. Ни разу ты не посмотрела на потолок или небо и не произнесла мое имя. Вот как мало ты обо мне думала.
- Так просто? Ты просто ждал, пока я попрошу?
- Тебе потребовалось слишком много времени. Теперь тебе придется заплатить, - его золотой взгляд остановился на моих губах, глаза прищурились. - Я могу умереть, и - сколько ни продлится разумная жизнь - войти в историю как ублюдок, который обрек целую вселенную на гибель. Или я могу умереть мучеником и войти в историю как чемпион, который спас ее. Когда остается лишь твое наследие, это начинает иметь значение. Так или иначе, очень скоро моя история будет написана. Это все, что мне осталось. Мое имя.