Бьярни смотрел на нее. Она не отрицала, что разозлилась и испугалась, и он знал, что она дрожит от страха, который чувствовался в ней все лето; и причиной ее страха был молодой человек на красно-гнедом коне, оставивший мертвого пса на пороге ее дома.
— Жаль, что пришлось убить собаку, — сказал он. — Я нажил тебе врага или еще больше разозлил его.
Ангарад завязала полоску ткани.
— Завтра надо будет проветрить рану, а пока лучше прикрыть мазь.
— Если я служу тебе, лучше расскажи, с какой напастью придется бороться. Твой родич сказал, что хотел тебя много лет назад, и все еще хочет — я видел по его взгляду. Но все же он советовал тебе вернуться к святым сестрам. Я не понимаю.
— Все очень просто, — сказала Ангарад. — Я тебе говорила, что он жаден и хочет отобрать у меня землю. Раньше он готов был взять меня даже без земли, но потом умер мой брат, и я вернулась в усадьбу, и он решил, что сможет получить все вместе, а когда понял, что ничего не выйдет, желание еще сильнее распалило его сердце — задолго до того, как ты и Хунин появились в ту грозовую ночь. Он все еще хочет и то и другое, но, если ему удастся упрятать меня за стены монастыря, он, по крайней мере, завладеет землей, — она нервно рассмеялась, схватившись за горло. — А силой он меня не возьмет, если у меня на шее и правда ведьмин знак.
Она повернулась к черному псу, который лежал у огня и тер лапой изодранную морду.
— Теперь твоя очередь, мой черный друг.
И пока Бьярни держал собаку у колена, она промыла и смазала мазью его раны, которых было немало, потому что кроме морды и обкусанного горла, у него была длинная глубокая рана на боку, и одно ухо висело, как стяг, вынесенный из жестокой битвы.
Когда она закончила, Бьярни вышел наружу, чтобы бросить тело собаки в помойную яму за домом и почистить свой нож, вонзив его несколько раз в торфяной стог. Сломанной терновой ограде придется подождать до утра.
Но этой ночью случилось еще кое-что. Когда он вернулся на крыльцо, то услышал в доме хриплое дыхание, которого не слышал раньше. Ангарад опустилась на колени рядом с Гвином, с факелом в руке и приложила пальцы к горлу старика, как будто слушала через них.
Она подняла голову, когда Бьярни подошел к ней, оттолкнув ногой любопытную морду Хунина.
— Он понял, что произошло сегодня, — сказала она. — Думаю, он отходит в мир иной.
Лицо старца потемнело. Он лежал, уставившись вверх, но глаза его уже не видели стропила крыши; открытый рот покосился, и из него доносилось свистящее дыхание.
— Неужели ты ничем не можешь помочь? — спросил Бьярни.
Она покачала головой.
— Только быть рядом: он будет знать, что не один, если придет в себя.
Старик Гвин умер на рассвете, когда над долиной запели чибисы.
Ангарад, опустившись на колени, совершила древний обряд своего народа, приготовив умершего к погребению. Все это время Бьярни, сам не зная почему, стоял в дверях, вынув меч и всматриваясь в долину, как будто на страже.
Когда Ангарад закончила и они одели старика в его лучшие одежды, Бьярни сказал:
— Я схожу за священником, если скажешь, где его найти…
Она гневно покачала головой:
— Он не придет в этот дом. А я не отдам тело Гвина жителям деревни, которые наверняка откажут ему в христианском погребении: ведь он был моим слугой.
— Тогда как мы поступим? — спросил Бьярни.
— В сумерках отнесем его к Кресту и похороним там, — она говорила так, словно решение было принято давно. — Он любил это место, еще когда пас наши стада, и, думаю, Крест освятит землю.
Когда наступил вечер, Бьярни привязал к Ласточке волокуши, и они положили на них тело старика, завернутое в одеяло, под которым он пролежал столько месяцев. С последними лучами заката они отправились вверх по долине, Ангарад шла впереди, ведя за собой лошадь, Бьярни — сзади, с лопатой на плече, следя, чтобы неподвижная ноша не свалилась с волокуш на ухабистой дороге, а Хунин следовал за ним.
В начале долины, на диком пастбище, покрытом вереском и утёсником, на границе усадьбы уже много поколений возвышался древний кельтский Крест[102], и рядом с ним Ангарад остановила Ласточку. Отсюда лучи заходящего солнца еще тянулись темно-золотой струей далеко за Англси. Но уже появилась луна и пролила на них свой бледный свет. Бьярни снял лопату с плеча и принялся копать.
Было тяжело продираться сквозь плотную поверхность, пронизанную старыми вересковыми корнями, но под ней почва оказалась мягче. Монотонный звук падавших комьев земли заглушал шелест ветра по вересковому склону, и только резкий звон лопаты, иногда ударявшейся о камень, нарушал тишину. Вскоре он вырыл глубокую яму и стоял в ней, выбрасывая землю через плечо.
102
КЕЛЬТСКИЙ КРЕСТ — крест с кругом, символ кельтской Церкви, которая в 6 в., будучи долгое время отрезанной от своих собратьев на континенте, распространила христианство от Ирландии до Северной Британии. По одному из церковных преданий, кельтский крест появился в Ирландии благодаря св. Патрику, миссионеру, обратившему эту страну в христианство. Согласно преданию, кельтский крест объединяет христианский символ с символом солнца, чтобы обращенные язычники поняли важность креста, связав его с языческим солнечным божеством. По другому преданию круг на кельтском кресте представляет собой «Солнце Веры» — свет веры в Бога, который невозможно затмить. Кроме того, круг обозначает еще и Самого Господа, «ибо, — как учит Священное Писание, — Господь Бог есть солнце» (Псалом. 83, стих 12).