Увлеченные разговором, путники только сейчас услышали чьи-то жалобные крики. Ахтамберди повернул голову, его лицо сделалось суровым.
Поодаль несколько всадников избивали пешего. Пришпорив коней, они налетели на него с занесенными плетками. Их жертва, только что стонавшая под лютыми ударами, сейчас молча сжалась в комок. Налитые кровью глаза горели ненавистью.
— Получай, негодяй! Будешь знать, как без спросу отводить воду из арыка мечети!
— Грязный червь! Вот тебе за ослушание! По тебе скучала моя плеть!
Ругань и окрики ставленников мечети стоили свиста их плетей. Путники остановились в смятении.
Куат пришпорил коня и властно крикнул:
— Прекратите! Остановитесь, изверги!
Те четверо было опешили от грозного окрика, но тут же снова замахнулись камчами. Ахтамберди подскакал с другой стороны и молча стегнул чернявого рябого нукера в большой чалме. Свинцовая плетка шутить не любит, тот ничком слетел с коня.
Куат тоже хлестал направо и налево. Вскоре вся четверка, дрожа, умоляла о пощаде.
— Не отбирайте у нас жизнь! Пощадите, агатай!
Казыбек, молча наблюдавший эту сцену, подал знак отпустить их. Все четверо опрометью вскочили на коней и убрались восвояси.
— О, чтоб аллах исполнил все ваши желания! Оказывается, иногда он внимает и слезам бедняков. Чтоб не знали вы несчастий до глубокой старости! — повторял слова благодарности крестьянин, а по лицу его текли струйки крови. Он то склонялся перед Казыбеком, то брал в свои ладони руки Ахтамберди. Не умолкая, он привел свою арбу, запряженную быком, ласково погладил большие полосатые мешки. Улыбка раздвинула его окровавленные губы. Из складок разорванного кафтана он вытащил чакчу, заложил под язык насыбай, смачно выплюнул слюну, потом как ни в чем не бывало стал расспрашивать путников, кто они и откуда.
Казыбек коротко отвечал, а сам смотрел на горизонт, закрытый тучами, дрожа под натиском крутого ветра. Потом сказал:
— А теперь и ты нам расскажи. Кто эти люди? И что ты делаешь в степи пустынной?
— Э-э, долгая история. Я вам по дороге расскажу. Вон там, под холмом, мой аул. Я туда иду. — Арба скрипела по мерзлой земле, вторя неторопливой поступи быка. Попридержав поводья своих скакунов, Казыбек и его джигиты ехали рядом с дехканином. — Вот уже десять лет, как переселились мы в этот Туркестанский вилайет, — прокашлявшись, начал он. — Мы из найманов, из Прииртышья. Нагрянула черная чума — ойроты и мы покинули свои холмы, аргыны бросили родные степи. Теперь ютимся здесь. Всех разметало по белу свету, беднейшие из нас осели тут. Как только наступает весна, мы роемся в земле, как сурки, стараемся засеять каждую пядь пригодной земли, чтобы добыть себе прокорм. Поскольку навсегда утрачены наши джайляу и зимовья, такие бездомные чужаки, как мы, селимся вокруг городов Туркестана, Саурана и Тараза, выращиваем хлеб, разводим овощи. Я бы теперь уже не смог сопротивляться врагам, жизнь сломила меня. Бедность доконала, куда подашься без лошади? Разве раньше снес бы я такое? Да я бы с голыми руками на них кинулся. Противно на душе. Меня раздавило это жалкое существование, а как подумаю, что вовек мне не видать родимых мест, что никто не бросит на мою могилу хотя бы горсть земли отцов, ой как тяжело становится! Было у меня несколько лошадей. Всех отобрали! Теперь одна надежда — копание в земле. А что? Для бедняков это выход. Тут недалеко город, а в нем базар. Продашь свои излишки, хоть тряпку старую, да купишь, чтоб тело голое прикрыть. К тому же местные казахи меняют скот на хлеб. Так будешь и при мясе. — Дехканин усмехнулся. — Но вы не думайте, что мы живем в раю. Конечно, тяжелый труд вознаграждает. Бывает, и сам доволен своей работой. Мы все здесь друг дружке помогаем, живем одной семьей. Аргыны и найманы, кипчаки и конраты — живем в согласии и мире. Теперь я расскажу об этих четверых. Свой хлеб мы поливаем водой, а больше по́том. Пота хватает, а воды мало. И земли вдоволь, но вся она в руках у нескольких людей. Конечно, и клочок может прокормить семью, но где взять воду? Так, мой участок принадлежит мечети Яссави{36}. У них там есть какая-то бумага на владение. Все зерно идет в закрома мечети. Но это еще полбеды. Самое главное — нехватка воды. Арыки питает источник мечети. Какая нам польза от того, что этих арыков много? Таким беднякам, как я, даже подойти близко не дают. За один полив плата непомерная. Как-то я воспользовался их водой. Прихвостням муллы, видно, показалось, что я мало уплатил, они хотели отобрать у меня последний хлеб, что я вез на базар, это вы спасли меня. — Крестьянин потянул на себя веревку, привязанную к рогам быка. Наверно, у него во рту пересохло от долгого рассказа, он снова полез в карман за чакчой. Они шли вдоль склона холма, и дехканин показывал убогие земляные жилища. Он улыбался, лицо его разрумянилось, в глазах даже засветилась гордость. — Вон посмотрите, все, кто там возятся с землей, такие же дехкане, как и я. Те, что уехали, пренебрегают нами… ну что же, мы и вправду похожи на сурков…