Потому что у меня иногда это проявлялось. И аттракционы невиданной щедрости приводили меня в замешательство. Тот же Родион со своими автографами — не глупо ли, отдавать такую ценность просто так? Но против Саши я предубеждения не чувствовала — он ничем не жертвовал, и сам в охотку уплетал закуску, запивая алкоголем.
Пришедшие расселись. Родион замешкался и остался без места. Хотя, с его худощавой фигурой, он легко мог втиснуться между Владом и Женей, или между Антоном и мной. Ну, уж нет! Пусть сидит на подлокотнике дивана.
В груди всё перевернулось оттого, с таким удобством он сел. Согнул ногу в колене и подтянул к груди, другую свесил вниз, а сам разлёгся на спинке. В левой руке он держал широкий полный джином стакан.
Я мельком посмотрела на торчащее из разорванной штанины колено, на узкую грудь, просвечивающую в дырах майки, на худую костлявую руку. Кто, мать вашу, разрешил ему быть таким привлекательным и сексуальным? Он просто сел, а у меня уже крышу снесло. Что в нем такого особенного? Тощий темноволосый музыкантишка с низким голосом и сногсшибательной улыбкой! Это нечестно!
Но кто сказал, что любовь справедлива?
Родион расслабился и опустил голову на спинку. Длинные пряди смотрелись так изящно и красиво на кожаной обивке, что я засмотрелась на них, на прямой профиль, на подрагивающие ресницы, на чувственную линию губ, уголки которых приподнялись в тающей мечтательной улыбке. Я так прониклась моментом, что ослабила бдительность, и, когда Родион открыл глаза, я смотрела на него с идиотской лыбой.
Захотелось громко и смачно выругаться. Парень взглянул на меня с грустью и разочарованием, достиг взглядом дна души и отвернулся.
Снова деликатность? Или ответ на пренебрежение? Я чувствовала себя поганкой, портящей суп. Глупая Майя. Не смотри больше на Родиона! Пусть висит себе на подлокотнике, тебе какое дело!
Саша убрал ногу с колена и случайно пнул пустую бутылку, стоящую возле ножки дивана. Позвякивая, та покатилась по паркетному полу.
— Эта откуда ещё? — удивился он.
— А ты святой, что ли, удивляться пустой таре, — Антон раскинул длинные грабли и задел моё плечо.
— И то верно, — хмыкнул басист и поднялся с такой лёгкостью, точно и не выпил полбутылки рома. Танцующей походкой направился в бар, на ходу подкидывая катящуюся бутылку в ведро. — Вот твоё место, нечего прятаться под диваном.
— Род, ты сейчас свалишься на меня или обольёшь джином, — пожаловался Марс, над головой которого разлёгся Родион.
— Не свалюсь, — отозвался тот. — И стакан держу крепко. Это у тебя руки дрожат.
— Ну и пусть, — Марс посмотрел на него мутным взглядом, — не я же лежу на спинке дивана у тебя над башкой. Тебя надо отсюда выкурить, — он пихнул локтём ногу друга, из-за чего тот едва не потерял равновесие. — Вот, видишь? Из-за тебя я нервничаю.
Я прыснула. Нервничающий Марс — картина маслом. Тот ещё непоседа — начал страдать ерундой! Пока не пытался спихнуть Родиона, тот никому не мешал.
— Марс, ты просто сам сиди спокойно, — сказал Женя, и я была согласна.
Но тот снова обернулся, оценивая шаткое положение вокалиста, и вынес вердикт:
— Кыш отсюда, это не жёрдочка. Вон же, на диване свободно.
— Сашка потеряет место, — загоготал Антон.
— Да ниче, — тот в это время рылся на полках стеллажа. — Род, располагайся, я пока не сяду. Ищу кое-что.
— Иди, давай, — Марс снова пихнул Родиона, уже принявшего вертикальное положение.
Радостным тот не выглядел. Ещё бы — выгнали, когда сидел спокойно.
Но только Родион двинулся к дивану, меня как бейсбольной битой огрели. Саша сидел рядом со мной, и как я упустила? Засмотрелась на их комедию с перестановкой, театр да и только. Но заметь я раньше, и что? Возмутилась бы и запротестовала? Я живенько перебрала в голове аргументы, и не нашла ни одного веского против!
Значит, судьба. Когда Антон освободил стул, Саша спас меня от нежелательного соседства, и сейчас он же подвёл меня к нему. Наша жизнь — череда случайностей. Но я протестую! Не хочу, чтобы Родион сидел рядом, касался меня худым бедром или обнажённым плечом. Одно дело — смотреть издали, и другое — чувствовать рядом.