Опять улыбки. Слишком тонко для меня, я просто не понимаю издёвки, не понимаю, о чём и к чему, поэтому даже ответить не могу. Ну, разве что кроме темы про кавалера, что она со мной пришла.
А вот Сильвия всё понимала. Вцепилась в руку так, что мне даже стало немного больно.
– В прошлый раз вас никто не пригласил на танец, если не ошибаюсь, именно поэтому, не так ли? – продолжила анонимка атаку. – Что ж, в этот раз, думаю, удача улыбнётся вам, ведь вокруг столько людей…
– Я лучше предпочту стоять у стенки, чем участвовать в подобном цирке, – выдала Сильвия. Нет, что-то её занесло сейчас. Я едва удержался, чтобы не посмотреть удивлённо на неё. Слишком импульсивно. – И если это повторится здесь, ничего страшного, постою и сейчас.
– Нет, почему же, у вас есть ведь ваш брат, верно? – улыбнулся Лукас. – Надеюсь, что он не поступит, как и ваш прошлый кавалер, и не бросит одну терпеть весь этот позор, а отстоит рядом как мужчина, который до последнего поддерживает своих, верно? – улыбнулся он уже мне. – Или пойдёт сразу докладывать?
Я не совсем понял, о чём он, но, видимо, история давняя.
В этот момент я представил, как Сильвия стоит одна… Нет, я… я увидел, как она стоит одна. Картинка была яркой и чёткой настолько, как если бы я сейчас сам стоял там. Она возникла у меня в голове, как воспоминание, показывая вечер, поскромнее, чем этот. И там Сильвия, стоящая у стены совершенно одна. Всё потому, что, когда настал танец, где девушки приглашают, она приглашает одного из парней, и ей прилюдно отказывают. Это удар не только по самолюбию. И дальше танец за танцем она полностью игнорируется остальными. Все проходят мимо неё, принципиально выбирая других.
Она стоит у стены одна, едва ли не со слезами унижения на глазах. Попытка убежать будет выглядеть ещё большим позором, будто её победили и вынудили уйти.
Я почему-то даже чувствую её душевную боль и унижение. Словно ты один против всего мира, который одновременно тебя возненавидел. Вижу, как она хочет убежать из зала, чтобы спрятаться, но всё равно стоит с гордо поднятой головой. И мне почему-то обидно и больно за неё. Я практически чувствую…
Как какая-то мразь лезет мне в голову и навязывает чувства, которые мне не свойственны.
То-то я чувствую, что на меня вдруг нехарактерная эмпатия с чувственностью накатили. Я бы может посочувствовал кому-то, но в жизни не стал бы вот так страдать. Это точно не мои чувства.
Я одёргиваю себя. Ощущение было такое, что в приступе такого сострадания я сам сейчас расплачусь на полном серьёзе. И судя по шмыганью, кто-то уже начал пускать слёзы. Нас просто прилюдно пытаются опустить, заставить расплакаться на людях. Вот же маленькие свиньи, и ведь провернули как хорошо.
Кажется, я наконец понял особенность аристократии, о которой мне талдычили сёстры. Если у меня били, избивали и убивали, то здесь уничтожали морально, давя общественным мнением, доводя тебя самого до самоубийства или состояния, похожего на него.
Я обвёл тяжёлым взглядом эту весёлую компанию. Не знаю, как я выглядел со стороны, но улыбки на их лицах поблекли.
Причину нашего психического состояния нашёл довольно быстро. Девушка, стоящая позади группы, неприметная, которую будто пытались прикрыть собой остальные, оставляя немного места для зрительного контакта. Эта юная особа буквально не сводила с нас глаз, буравя так, будто пыталась увидеть наши внутренности.
С кристаллом девушка (что навряд ли, такие вещи отбирают) или без, но у неё был явный талант к копошению в мозгах. Я даже сейчас, поняв причину, чувствовал давящую жалость к Сильвии, ощущал желание расплакаться от того, насколько ей было тогда больно. И, судя по мелькавшим картинкам, это был не единственный раз, когда с ней так обошлись.
Я растянулся в улыбке.
– А знаешь тэр Лукас, почему бы тебе не познакомить меня с твоими ребятами, а то я уже забыл их, – миролюбиво предложил я. – Всё же некрасиво выходит, что некоторых я не знаю. Например, ту чудесную девушку, что не может отвести от меня глаз, и её кавалером.
– Прошу прощения? – сразу нахмурился упомянутый хахаль.
– Тебя прощаю, а вот твою подругу… – я лучезарно улыбнулся ей, и девушка потеряла концентрацию. Понял это, когда на мозг перестали давить. – Как вас зовут, благородная тэрра?
– У вас память коротковата, тэр Тэйлон, как погляжу, – тут же ощетинилась она.
– Возможно. Только свои приколы лучше бы оставить тебе при себе, пока я тебе глаза не выдавил.