– А сёстры и отец…
– Я расскажу им, когда посчитаю нужным. И будет лучше, если память к тебе вернётся до того, как это станет известно другим.
Она боится отца. Боится, что он распорядится мной иначе, если узнает об этом. Я вижу это в её глазах. Как говорится, порченный товар стоит меньше. Вся суть аристократии в одном лице – плевать, кто и что чувствует, как скажут, так оно и будет, и дети спокойно примут это. Но даже так, ему-то какая разница, если без памяти я добился больше, чем с ней?
– Пошли, мы достаточно здесь провели времени, – произнесла она, вернув своему голосу холодные аристократичные нотки, в котором не было места доброте и теплу.
Перед этим она поклонилась, прошептав:
– Благодарю вас, великие предки, что развеяли сомнения мои.
Кинула на меня взгляд и негромко произнесла:
– Поблагодари своих предков, Тэйлон.
– Благодарю, – поклонился я вслед за ней. Совершенно неискренне, и она это заметила, но ничего не сказала.
Утро.
Мать парня делала вид, что ночью ничего не произошло, даже не смотрела на меня, будто не замечала, но мы-то знаем правду. А вот сёстры спешили мне на помощь со своими репликами, без которых я словно и жить не мог.
– Опять держишь вилку как простолюдин, – фыркнула старшая.
– Так и не вспомнил, как пользоваться правильно вилкой с ножом? – поддакнула младшая.
Я смотрю на них и прямо нарадоваться не могу – такие дружные, не разлей вода. Только почему-то не выглядят как сёстры. Не только цветом волос, но и внешностью. Словно одна из них приёмная, причём, я бы сказал, младшенькая.
– Как тебя на люди выводить? – фыркнула Сильвия. – Ты даже салфеткой пользоваться не умеешь. Это в армии учат её вешать на шею, как галстук?
– Видимо, в армии учат и в кулак нож брать.
Это я ещё из чашки, в которой моют руки, не попил, они бы тогда вообще бы охерели. Просто сижу и вижу, что стоит чашка с водой и какими-то ломтиками… лимона, как они назвали это. Я уже пить собрался оттуда, когда увидел, как они там руки моют.
А две девки всё болтали и болтали, превратившись в посторонний шум на заднем фоне. Я даже перестал их замечать, пока они меня не позвали.
– Решил сделать вид, что не слышишь нас? – вскинула брови Сильвия.
– Сделать вид? Бери шире, я даже и не слушал вас. Остановился на моменте… блин, на том момент, когда вы с сестрой начали что-то говорить, – и начал по-плебейски ковыряться в еде вилкой, нарочно царапая тарелку и издавая чудесный мелодичный звук.
– Ты отвратителен, – пробормотала она, смотря на меня ненавидящим взглядом. – Армия тебе выжгла мозг.
– Ты даже не представляешь, насколько ты права, – усмехнулся я недобро.
Вообще я имел ввиду совершенно другое, но мать сестёр и, собственно, парня, видимо, решила, что я готов сказать то, чего говорить не стоит.
– Достаточно, – её голос для сестёр был как холодная вода на голову. Даже на меня слегка подействовало. – Сильвия, Ньян, раз вы позавтракали, попрошу обеих, – слово прозвучало как шипение, – пройти в мою комнату.
Сёстры не вздрогнули, но испуганно посмотрели на мать, ненавидящим взглядом смерили меня и опустили головы.
– Да, мама, – негромко и послушно ответили они хором, после чего, как истинные леди, встали и вышли друг за другом из зала, точно под конвоем.
Решила поставить их на место? Или ввести в курс дела? Мне без разницы, но чем меньше они будут привлекать всеобщее внимание, тем будет лучше. Незачем мне выделяться.
Закончив завтрак, я быстро улизнул на свои тренировки. Даже несмотря на то, что в армии я провёл шесть месяцев, тело ощущалось слишком вялым, слабым и хрупким. Реакция замедлена, все движения кажутся какими-то неторопливыми и ленивыми. Возможно, причина в том, что я сравниваю его с тем, что у меня было в прошлой жизни под скафандром.
С мечом я управляться умел, но до тех высот, что были покорены мной когда-то, сейчас как до соседней планеты пешком. Всё же всегда ограничением будет тело – слабое или сильное, способное выйти за предел или едва двигающееся. Скорее всего мне не достичь тех высот, но хотя бы что-то да выжму из него.
Кстати, надо раздобыть меч…
Об этом я подумал, когда возвращался обратно в поместье. Сейчас должен был, по моим прикидкам, начаться обед. Быстро проскочив между всех слуг, я заскочил в ванную. Помылся на скорую руку, оделся в эту убогую повседневную одежду и явился в столовую.
На этот раз меня никто не третировал. Сёстры вели себя как истинные леди, не обронив ни слова в мой адрес. Молчали, лишь иногда косясь на меня. Но не злым взглядом, как я ожидал, они выглядели заинтересованными. Как пить дать, мать их пропесочила и всё рассказала. Будем надеяться, что язык у них не как помело.