Та энергично закивала головой. Вошла в комнату, поклонилась, после чего показала пальцам на нас, а потом на дверь и куда-то в сторону, где находился зал.
– Нас зовут, да? – сразу же догадалась сестра.
Вновь кивает головой, но теперь уже радостно.
– Умница, спасибо тебе, Хлина. Мы сейчас подойдём.
На лице дурочки появилось такое счастливое выражение, будто она в рай попала. Она шагнула поближе с глазами… с глазами преданного щенка. Был бы у неё хвост, она бы сейчас им махала как пропеллером. Сильвия же с какой-то подозрительно неожиданной добротой и умилением погладила её по голове, от чего та аж зажмурилась и приподнялась на цыпочки, будто хотела быть поближе к ладони.
Хлина выглядела действительно как питомец. Как по поведению, так и по отношению, которое к ней проявляли другие. Удивительным образом даже сестра, от которой я ничего подобного не ожидал, при появлении этой дуры неожиданно стала милее, что ли. Гладила её так, будто перед ней щенок, а не человек.
– Откуда Хлина?
– Хлина? Не знаю. Отец взял её к нам в работники несколько лет назад.
– Зачем?
– Затем, что она очень милая, да, Хлина? – прижала она ладони к щекам девушки. Та взглянула на неё своими большими полными любви и обожания глазами, как самое преданное существо на свете.
– И всё? Потому что милая? – удивился я. – Не из-за навыков и умений, а потому что милая?
– Видишь ли, Тэйлон, – вздохнула Сильвия, посмотрев на меня, – может Хлина и глупая, но она выполняет свои обязанности в меру возможностей и по искреннему добру к каждому. Её чувства, они абсолютно искренни к тебе. Её любовь, обожание, преданность – Хлина может и глупа, но она не лжёт в своих чувствах и предана тебе. Потому, когда она рядом, ты чувствуешь себя лучше.
– Разве здесь не все слуги преданы нам?
– Но Хлина другая. С ней ты чувствуешь себя иначе. Словно можешь открыться, зная, что тебя не ударят, не посчитают за слабость, а наоборот, потянутся навстречу со всей добротой и искренностью.
– И вести себя с ней не как с человеком, а как с питомцем, – подытожил я.
– И?
– И? То, что она человек? – усмехнулся я. – Ты называешь сейчас человека животным.
– Если она мало от него отличается, почему нет, – невозмутимо ответила она. – К тому же, к Хлине у меня только самые тёплые и добрые чувства. Поэтому какая разница, как я с ней веду себя? Да, Хлина?
Та с готовностью закивала головой, ластясь к Сильвии, как реально питомец. Не могу сказать, что это не мило, Хлина выглядела действительно довольной тем, что ей уделили внимание и даже обняли и погладили.
Я с сомнением смотрел на идиотку, жмущуюся к Сильвии. Не знаю почему, но, глядя в её большие и счастливые глаза, у меня появлялось патологическое желание ткнуть в них пальцем, чтоб заставить её расплакаться. Стереть это искреннее выражение с её лица. Это её глупое и чистое счастье почему-то раздражало меня до ужаса.
Я никогда не относил себя к садистам. Да, некоторые проклятые промышляют подобным, чтоб вызвать в себе хоть какие-то чувства, но я подобным не страдал. Однако такая искренность вызывала у меня… неловкость. Чувство неуюта, будто меня выбивают из привычной среды обитания. Из мира, где тебя боятся и уважают, желают смерти и пытаются убить. Там всегда всё понятно, ты привыкаешь к этой ненависти, она становится частью тебя, и ты постепенно смиряешься с окружающим миром, привыкаешь к нему.
Да, привыкаешь – это точное слово. Я просто не привык к такой искренности и доброте.
Глава 14
Отец узнал, что я потерял память, и что? Ничего не поменялось. Да, моё поведение и дерзость получили объяснения, от чего отец парня немного смягчился, но его планы ни капельки не изменились. Он лишь больше сверлил меня взглядом с лицом человека, пытающегося втюхать кому-нибудь сломанный товар и надеющийся, что это прокатит.
– По крайней мере теперь ясно, с чего вдруг он такой дерзкий, – проворчал он, глядя на меня. Его не учили, что в присутствии другого человека говорить о нём в третьем лице неприлично? – В любом случае, моё мнение не изменится. Тебе она понравится, Тэйлон.
– Сомневаюсь.
– Не сомневайся, – резко ответил он. – Тэйлон, признаюсь честно, впервые за долгое время ты стал походить на мужчину, а не на женский платок для соплей. В какой-от мере тебе это даже пошло на пользу…
– Зарон! – это уже возмутилась мать, но тот словно бы и не заметил её.