Я поудобнее перехватываю тесак, после чего иду на сближение. Существо, словно почувствовав мой настрой, срывается с места, вытянув когтистые лапы вперёд, будто какая-то баба, которая хочет вцепиться тебе в лицо.
Но это её и подставляет.
Размах, и я метаю тесак в тварь. Не целюсь, расстояние маленькое, отсюда сложно промахнуться, и я не промахиваюсь. Негромко взвизгнув, тварь на мгновение теряется, и этого хватает, чтобы уйти в сторону. Той секунды, что я выиграл, хватает, чтобы броситься вперёд и подхватить топор. И с разворота засадить прямо в прыгнувшую на меня тварь.
Он входит в неё с хрустом, будто рублю дерево, и отлетевшая тушка существа едва не вырывает у меня из рук топор. Отлетает, катится кубарем лохмотьев и тут же вскакивает на все четыре конечности, словно паук. И здесь оно делает свою главную ошибку – пытается уползти от меня, подставив спину.
Подобно пауку переростку, оно забирается на стену дома, цепляясь всеми четырьмя конечностями, но едва ли успевает добрать до уровня перекрытий первого и второго этажей, когда её настигаю я. Добегаю, подпрыгиваю, и, как бравый альпинист, обеими руками держась за топор, засаживаю его ей в спину. Лезвие с чавканьем и хрустом входит в существо прямо через шмотьё. Тварь повизгивает, шипит, но упорно пытается уползти на спасительную высоту.
Да хрен тебе…
Не собираясь дарить ей даже шанса улизнуть, я упираюсь обеими ногами в стену, по которой ползло существо, и со все дури дёргаю на себя топор. Он с тихим чавканьем выдернулся из противника, и я полетел на землю. Едва успеваю извернуться и приземлиться на ноги, ничего себе не сломав, когда рядом мешком падает существо.
Больше шансов встать я ей давать не собирался. Подскакиваю и с ноги бью в ту часть, где должна быть её голова. Отскакиваю назад, когда когтистая лапа пытается достать меня, и тут же опускаю на неё топор, отрубая к чёртовой матери.
Существо негромко пищит, отрубленная рука дёргается, как раненый паук, скребя когтями по камню, прежде чем успокаивается. А я заношу топор и бью туда, где должна была располагаться шея. Бью один раз, второй, третий, пытаюсь отрезать голову – самый верный способ в любой непонятной ситуации. Тварь больше не издаёт звуков, лишь дёргается, пока топор отчленяет ей башку. Дёргается в судорогах и потом, когда топор окончательно перерубает шею и бьётся звонко о камень, содрогается всем телом, после чего затихает.
Я победил.
Без сил, едва не сдохнув, но я победил. Только сейчас замечаю, что тварь меня всё же достала – на брюхе расплывается кровавое пятно, но вроде ничего прямо-таки страшного нет. Жить буду, если не сдохну от заражения. Куда интереснее мне сейчас узнать, что же это за существо.
Аккуратно, кончиком топора, я распутываю балахон, в который была обёрнута эта похожая на старушку тварь, пока наконец на свет не появляется отрубленная голова существа. И до меня доходит, что это за тварь. Вернее, я наконец вспоминаю, что это такое. Вспоминаю тот мир…
Дирлейская ведьма.
Это дирлейская ведьма с земель Дирлеи, против которых я когда-то воевал, будучи в ордене шеншонских рыцарей. Эти существа не были монстрами, но к человеку не имели никакого отношения. Скорее что-то типа отдельной расы, как эльфы, люди или феи. Куда менее многочисленная, но встречающаяся то тут, то там. И несмотря на силу, кровожадность и то, что орден рыцарей объявил их врагами, обычный люд почитал их в том мире.
Почему?
Потому что они находили с этими ведьмами общий язык. Почитали их, постоянно кормили, отдавали домашнюю скотину, а раз в год или даже чаще и юных красивых девушек, в ответ получая покровительство, я бы даже сказал, защиту и помощь. Возможно, некоторые скажут, что люди прикармливали эту тварь, как прикармливают диких животных ради выгоды, но я, да и другие рыцари видели это иначе.
Ведьмы владели поселениями, как владеют стадом, с которого получают мясо и молоко. Они забирали молодую кровь, терзали её, разделывали на части и использовали для своих шабашей и обрядов. Они получали от поселения еду и всевозможные дары, как получают его со стада. Взамен, как любой пастух, они это стадо оберегали.
Хорошо оберегали, так как с такой тварью даже рыцари с трудом справлялись. Из мира в мир они немного отличались между собой, как, в принципе, и любая раса, но не узнать их, один раз увидев, было сложно. На меня смотрела почти безволосая с выпученными красными глазами и зрачками-веретёнами, как у кошки, голова. Губы словно высохли, обнажив редкие, гнилые, но острые, как у акулы, зубы. Если снять балахон, там будет едва ли не скелет с выпученными красными глазами и зрачком.