Я со всей дури укусил из последних сил язык. Последний спасательный круг в этой ситуации. Боль. Она помогает держать связь с телом.
Эффект был незамедлительным. Я прокусил язык так, что в рот хлынула тёплая свежая солоноватая кровь, и кажется… я прокусил язык насквозь. Но с болью и вернулось чувство реальности. Чувство пугающей реальности, которая требовала от меня убегать.
Оно сразу же обратило на меня внимание. Мгновенно обернулось, будто для поворота головы ему не требовалось время. Два глаза, красных, как кровь, уставились на меня. Я тут же отвёл взгляд вниз, на туловище монстра, боялся, что взглядом в меня смогут вселить парализующий ужас, ведь именно это со мной и сделали. Я боялся, часто боялся, но никогда до состояния куклы. Значит, существо как-то умудряется контролировать сознание.
Возможно, именно так оно и охотится.
Но не в этот раз. Ярость колыхнулась во мне, заставляя двигаться. Не за тем я пёр эту девку за собой, чтобы её сожрало какое-то мудило
из ниоткуда.
Моё это моё. Я тебе не хрен с горы. Я хрен, который эти горы курочит.
Глава 24
Шаг за шагом я приближался к нечто, сокращая между нами дистанцию. Оно неотрывно смотрело на меня, словно пыталось остановить взглядом, но я упорно двигался вперёд, повторяя как мантру:
Моё, моё, моё, моё, моё…
Это словно перебивало влияние существа, которое пыталось свернуть меня ужасом, своим мерзким противоестественным видом. Оно не из мира, не из миров, которые я знаю, и вряд ли из тех, где я ещё не бывал. Сознание отказывалось принимать его, потому что оно было чуждо самим своим видом человеку.
Но я не отступал. Не для того я учился своему искусству, чтобы сдрейфить перед непонятной хуйнёй. Не для того был мой опыт, набитый во многих мирах на крови многих врагов, которых даже представить страшно, чтобы вот так отступить перед чепушнёй, решившей, что оно может претендовать на мою добычу. Сегодня отступлю здесь, завтра отступлю там, а под конец привет божество, ведь зачем рисковать, когда можно отступить. И тогда вообще смысл быть сильным, если при каждой смертельной опасности ты будешь отступать?
Я воин. Я истребитель. Я вестник войны в любом из миров.
Я убийца.
И мне страшно. Вроде пока ещё не поздно развернуться и убежать, оно явно не хочет со мной сражаться.
Пока предательские мысли крутились в моей голове, я сократил дистанцию до подходящей.
— От-т-п-пс-ти!!! — писк был таким, что мой учитель из одного мира просадил бы мне в пачку.
Но именно он и научил меня бороться с тем, что отказывается воспринимать твоё сознание. Не смотри на врага. Не концентрируй сознание на враге, не третируй свои мозги, старайся смотреть более абстрактно — форма, размеры, цвет. Концентрируйся на более размытом и простом.
Огромная чёрная хуета.
— Отпусс-с-с-т-ти йе-её! — пискнул я. — Или… я т-тебе… с-с-сделай-й-ю б-б-больно!
Мне ещё никогда не приходилось так угрожать.
Я стиснул зубы, чтобы не стучали, и сжал покрепче топор. Мышцы напряглись — я пытался справиться с дрожью. По-хорошему, нужен огонь, с ним можно бороться против большинства существ, но, боюсь, придётся обойтись тем, что имеем.
— Вал-ли нах-х-хер! — уже более уверенно произнёс я.
А оно лишь повернуло голову набок, словно рассматривая интересную зверушку.
Не видит во мне противника? А как насчёт этого?
Я размахнулся и швырнул в него тесак. Тот пролетел прямо в существо, воткнулся с чавканьем и погрузился на треть.
Глаза существа вспыхнули. Я видел это немного со стороны, так как старался не концентрироваться на нём, чтобы избежать влияния на мозг. И я услышал это, услышал крик. Но крик не существа, людей… очень хорошо знакомых мне людей…
Я едва успел махнуть топором, отбив в сторону тесак, который полетел в меня обратно. Тварь просто коснулась его рукой, а потом будто смахнула. Смахнула так, что, отбив тесак, я аж покачнулся.
Сильвия свалилась на землю безвольной куклой, и теперь оно полностью повернулось ко мне, видимо, решив, что я буду более интересным экземпляром.
И крики продолжились, много криков. Знакомых криков. Те, которые я слышал когда-то в прошлом. Они глушили так сильно, что вибрировали глазные яблоки. Я сдерживался, чтобы не закрыть уши руками (это бесполезно), но орал, стараясь перекричать этот хор агонии. Глаза заслезились.