Но перебраться надо.
Я ещё раз примерился к обрыву, примерно прикидывая расстояние в ночном свете. Разбег взять было просто негде, а запрыгнуть надо ногами, потому что если не долечу и приземлюсь грудью на уступ, зацепиться там просто будет негде, и я соскользну вниз.
— Так, ладно… — пробормотал я себе под нос и прижался к стене, чтобы хоть эти полметра да были для разгона. Мне надо было просто допрыгнуть. В любой другой ситуации я бы это сделал, не задумываясь, но не над пропастью, где слишком мало места и ещё очень скользко.
Ещё раз прицелившись, я замер. Набрал воздуха полные лёгкие, после чего оттолкнулся, сделал шаг…
И почувствовал, как один из ботинков скользнул на гладкой поверхности, не дав нормального толчка. Сердце перестало биться от холодного ужаса и понимания, что именно этого толчка мне сейчас и не хватит.
Я просто знал это.
И угадал.
Я врезался в полукруглый уступ животом, и лишь пресс спас меня от того, чтобы не задохнуться нахрен. Пальцы в отчаянии пытались за что-нибудь уцепиться, но ногти лишь скребли по гладкому камню не в силах найти даже малейшей трещинки.
А потом я соскользнул вниз. Почувствовал леденящую душу невесомость и чувство полёта, прежде чем ударился спиной о камень.
Это был словно второй шанс.
Крутанувшись на нём, я заскрёб ногтями, обламывая их под самый корень, пока не зацепился за какую-то сраную трещинку. Почувствовал, как ещё несколько ногтей обломались, но уже закинул ногу на выступ, чтобы хоть как-то зацепиться, и замер.
Теперь я боялся пошевелиться, понимая, что могу сорваться в любую секунду. Почти примёрз к поверхности, став ещё одной статуей.
Пока правая нога покоилась на выступе, левая продолжала висеть над пропастью вместе с половиной туловища. Сердце билось медленно, но гулко, а сознание было абсолютно пустым. Глаза лихорадочно искали, где ещё можно зацепиться, но… маленькая трещинка была единственной неровностью здесь.
Я провисел, наверное, минуту, справляясь с парализующим ужасом, после чего вновь начал двигаться, хотя сознание кричало, чтобы я так и замер до самого утра.
Осторожно закинул правую ногу поглубже на уступ, медленно переводя на неё весь вес, после чего стал подтягиваться на обломанных ногтях и стёртых пальцах. И смог позволить сердцу забиться галопом, лишь когда почувствовал, что большая часть веса теперь находится на уступе, а не над пропастью.
Ненавижу эльфов…
Я сделал привал прямо там, на спасительном островке, не рискуя в таком немного перегретом состоянии лезть дальше. Да и все пальцы теперь были в крови. Пришлось повыдёргивать сломанные и торчащие ногти, чтобы не мешались, после чего очень плотно перевязать пальцы. Можно сказать, мой второй шанс был использован, более того, ткань будет лучше скользить теперь. Но главное, чтобы только не кровь.
Отдышавшись, наверное, полчаса, прежде чем меня перестало трясти, я вновь полез наверх. Всё выше и выше по складкам одежды какой-то женщины.
Подъём занял у меня около часа. Самым сложным и одновременно простым местом оказались волосы статуи. Очень много выступов, где можно хорошо зацепиться и много мест, где уклон переходил из идеально горизонтального положения под уклон, причём в обратную сторону.
Я вздохнул облегчённо, лишь когда рука нащупала основание полукруглых каменных перил. Сначала было желание дёрнуться наверх всем телом, подтянуться, чтобы как можно скорее перебросить свою тушу на спасительную и любимую землю, однако мне удалось поумерить свой пыл. Не хотелось попасться страже после столь долгого и изнурительного пути.
Вместо этого я осторожно подтянулся и выглянул из-за края.
Место, куда я забрался, представляло собой огромную площадку в форме полукруга. С моей позиции я мог рассмотреть целый сад с фонтанами, клумбами, площадками и даже зелёным лабиринтом. Здесь были и лужайки, где можно было посидеть, и деревья, чтобы скрыться от солнца. И ни одного стражника.
Я провисел несколько секунд, вслушиваясь в округу, и лишь убедившись, что рядом никого нет, подтянулся и залез наконец-то на твёрдую ровную поверхность и скользнул в тень.
Это было идеальное место для отдыха, особенно когда открывается отличный вид на остров. А отсюда было на что посмотреть. На такой высоте я мог примерно оценить его площадь: где-то махов на четырнадцать с половиной в квадратах (около тридцати тысяч квадратных километров). Здесь были и луга, и леса, и даже озёра.
Большой же остров они подняли в воздух.
Я вновь прислушался к окружению, осматриваясь.