Если бы только не была такой мерзлячкой и сейчас не пряталась в ванной с горячей водой, отогреваясь.
— Да хрен знает, оно или нет… — пробормотал он. — Расписание даже наше есть, кстати, за последние дни. Когда и в каком направлении уехали-приехали. Есть данные про порт, на какой корабль сели и куда поплыли… Не сказать, что точно, однако достаточно, чтобы примерно понять, куда и когда выдвигаемся. Вот тут есть данные по всем служанкам, что выходят в город. Имя, фамилия, дата рождения, семьи — целый набор.
— По обороне?
— Нету. Он же не летопись ведёт у себя. Чисто данные собирают. Слежка, короче.
— Я думал, вы контролируете город, — заметил я.
— Так контролируем же, — помахал он листами. — Крыса не сильно важная, но неприятная и неприметная. Всех же не переловишь.
— Что делать будем?
— Знать.
— Знать?
— Знать, что у нас есть крыса. И это не одна, я просто уверен. Но по крайней мере теперь будем знать. А ещё Нойзеры… вот уж от кого не ожидал, блин.
— Нойзеры?
— Держат винодельню у столицы. Задолжали бабки и теперь помогают криминалу. А криминал… Кстати, помнишь про криминал что-нибудь? — улыбнулся он, глядя на меня.
— Рандомьеры держат близкие связи с ними, если не возглавляют, — ответил я, припоминая то, что говорили про них.
Если север можно назвать армией, то Рандомьеры были бы разведкой. Криминал был, есть и будет, и кто возглавляет его, тот и правит балом. Я нечасто имел дело с криминалом, даже бы сказал, что редко. Они были нечастыми гостями на фронте. А если и были, то обычно предлагали свои услуги: от разведки до купли-продажи. Безобидные, а иногда и вполне полезные ребята.
— Так, ладно, а Асака, как она? — спросил я.
— Асака? Беспокоишься о девчонке?
— Нет, боюсь, что всё было зазря.
— Ну, уже не зазря, — усмехнулся Диор, помахав листами. — К тому же, девка, эта… Амелия Рин оказалась занимательной личностью. Что-нибудь о ней знаешь?
— Кроме того, что от неё надо держаться подальше?
— Ну… таких надо наоборот, держать как можно ближе, чтобы их крысиные рожицы всегда были на виду перед тобой. Чтобы всегда знать, куда они тянут свои маленькие лапки. Так что, расскажешь о ней что-нибудь, что мне надо знать?
— Она интриганка.
— В каком плане?
— В прямом. Плетёт интриги, всё про всех знает и сталкивает людей лбами. Хобби у неё такое.
— А о чём вы говорили?
Диор положил листы на стол и облокотился на кресло, глядя на меня изучающим взглядом.
— Не о том, что касается происходящего. Кое-что между нами. Личное.
— Мне кажется, такое лучше озвучить.
— Нечего озвучивать, — грубее, чем следовало, обрубил я и поморщился из-за собственной несдержанности.
— О-о-о… больные мозоли? — усмехнулся он.
— Я бы сказал, что тебе лучше не лезть в это, Диор, — ответил я холодно.
Больные мозоли? Да как сказать…
Слова Суцьиси почему-то не лезли из головы. Её мысль о том, что я вернулся домой, откуда появился изначально. Она была интересной и по-своему притягательной, и… я бы порадовался… Нет, серьёзно, я бы порадовался этому…
Если бы это был мой дом.
Душа как диск с информацией: она вроде и та же, но личность другая. Тот Тэйлон помер, когда его обезличили, оставив пустую душу.
И появился я.
Если душа действительно вернулась обратно (что совсем не факт), в тело своего изначального хозяина… вернулся ли я домой? Я же не Тэйлон, я вообще ничто, так, временная запись на сгустке энергии, которую написали на скорую руку, чтобы весь опыт и накопленные знания не пропали. Рождённый во внемирье…
Вообще, что можно считать человеком-то, раз уж на то пошло? Душу? Или личность, которая образовалась на ней в результате жизни? У души нет дома, сегодня она здесь, а завтра там. Личность? Но тогда получается, что личность стирается, и человек умирает. Всё. Конец. Приехали, как говорится.
А когда рождается личность? Мне кажется, когда рождается ребёнок. Запахи, вкусы, цвета, привычки, особенности тела, к которым привыкает ребёнок и приспосабливает поведение.
Рождение и смерть.
Меня родили божество и война. А умру я…
— Ты уснул? — Диор позвал меня, заставив вздрогнуть.
— Нет, я слушаю, слушаю…
— Что именно ты слушаешь? Бурчание своего живота? Блять, Тэйлон, сосредоточься, блин. Повторю для таких, как ты — надо решать что-то с Амелией. Эта сука мне нравится и не нравится одновременно.
— Чем же она тебе нравится? — сразу спросил я.
— Она сука.
— А не нравится?
— Она сука.