— О нет, я лишь буду скромным советником, — покачал он с улыбкой головой. — И да, я всё ещё лелею этот план. Только для него мне нужен будешь ты.
— Принцесса.
— Естественно. Кто ещё уговорит её?
— Я уже высказывался на эту тему.
— И я повторно предлагаю тебе. Престол, власть, всё королевство. Больше никто не вытрет об тебя ноги…
— Об меня и так никто не вытирает ноги, — заметил я.
— Ты будешь способен сделать всё, что хочешь. С моей помощью, естественно. Больше ни лизания задниц, ни глубоких поклонов. Никогда не будет вот этого дерьма, когда нас едва ли не рвут на части, а мы, всегда преданные королю, вынуждены будем опираться на свои неполные силы и ещё следить за тем, как бы слишком сильно им не ответить. Ты будешь сам себе хозяин.
Сам себе хозяин…
Его слова словно эхом прошлись по моей голове, так как попали если не в точку, то рядом с ней. И хитрожопый ублюдок это заметил.
— Ты будешь свободен делать то, что хочешь, Тэйлон. Конечно, советуясь со мной, но надо понимать, что именно с тобой я буду иметь власть. И без тебя я стану никем, а значит, ты мне будешь нужен. Но ты сам станешь хозяином своей судьбы.
— Мне это не интересно, — ответил я твёрдо, но улыбка Диора стала лишь шире.
— Кто-то говорит, что свобода — это отсутствие обязательств. Кто-то, что это деньги. Но свобода — это власть. Власть над другими, возможность диктовать свои условия. Мы вдвоём сдвинем горы…
— Нет, — твёрже произнёс я.
— Время отца прошло. Время всех этих стариков прошло, Тэйлон. Настала эра молодых. Нам не надо предсказывать будущее, нам надо его создавать.
— Отвали, Диор. У нас есть план…
— И Исциниэнта будет твоей, — негромко сказал он.
Повисла тишина.
Ублюдок зарывался и лез туда, куда его не просят, но Диор был хорошим переговорщиком. Он бил туда, куда следует, задевая то, что нужно.
— Исциниэнта. Я не буду врать — мне рассказала Амелия, как ты на неё смотришь. Смотришь, будто боишься больше никогда её не увидеть вновь.
— Заткнись, Диор, — повторил я.
— Соглашайся, и она будет твоей. Никто и никогда уже не разлучит вас. Она будет в твоей власти, и не думаю, что принцесса будет против. Тебе никто не скажет: женись на той или трахни ту.
— Диор, я серьёзно, — уже тише произнёс я. — Заканчивай.
— Прости-прости, — поднял он руки вверх. — Я просто хотел, чтобы ты понял, что перед тобой открыто.
— Я знаю, что передо мной открыто, — ответил я. — И даже если так, она не согласится…
— Она будет свободна, — с нажимом произнёс Диор. — Она будет той, кем хотела стать. Взгляни на Исциниэнту, Тэйлон. Она получит свободу. Она станет королевой и буде вольна хоть голой бегать, хоть по миру путешествовать!
— Ей нахрен не нужна власть.
— Ты так считаешь? Ты смотришь на неё и видишь кого? Шебутную девчонку? Веселячку? Непоседу? А сказать, кого я вижу? Опасную анархичку, у которой безобидные шутки граничат с безумием. По сравнению с ней ты просто пушистый комочек меха. Девчонка ещё не раскрыла всех своих талантов, но когда она действительно окажется в западне, все её таланты пойдут уже в деструктивное русло. У тебя есть шанс получить прекрасную девушку, которая готова веселиться и трахаться. Но мы можем получить пиздец в кубе.
— То есть теперь ты предлагаешь мне пойти на миссию ради неё?
— Я говорю тебе, какие у нас сейчас преимущества, — подался Диор вперёд. — У нас есть борьба за трон, есть деньги, есть осведомитель и есть девушка, которая будет не против захватить престол и стать ключом к власти!
— А она этого хочет?
— А ты её спроси, — ответил он. — Спроси принцессу, захотела бы она захватить власть, чтобы стать поистине свободной.
Чего бы захотела Исси?
Из того, что я услышал от неё, ей было плевать на свою семью. Как я понимаю, матери уже не было, были только братья, на которых ей было плевать. То же самое она сказала про отца. Девушка, которой плевать на свою семью.
Для аристократов нет ничего необычного в подобном. Нередко дети вырастают такими же циничными, готовыми продать собственную кровь ради силы и рода. Просто принцесса выглядела не такой. Или я не хотел видеть её такой, так как она была слишком похожа на ту, кого я любил.
И всё же я видел, что Диор отчасти прав. Он был… Он был как Суцьиси, не удивительно, что они спелись. Они не видели человека целиком, они видели только его стороны, и чаще всего именно тёмные, гнилые. Они видели только плохое в людях и удивительным образом могли отыскать это практически у каждого.