Выбрать главу

Катился, надо сказать, не очень долго. Неудачно переложил вес, почувствовал, как коньки уезжают вперёд, сделал какой-то странный пируэт ногами, словно пытался кого-то пнуть, взмахнул руками и упал на задницу, неплохо так себе всё отбив.

Мне было не весело.

В отличие от стайки девчонок, которые тут же съехались ко мне.

— Почти! Вам ещё есть куда расти, господин Тэйлон.

— Я чувствую себя клоуном в цирке, — недовольно ответил я, вставая.

— Зачем вы так? — расстроенно спросила одна.

— Да-да, зачем? — тут же поддержала другая. Да таким голосом, словно мои слова их действительно задели.

— Мы просто хотим вам помочь научиться кататься. Вы ходите таким грустным вечно.

— И злым. Улыбнитесь! Давайте, ещё раз попробуем. Я тоже часто падала!

— А я нос себе сломала однажды вот так.

— А я зуб выбила! — и та с радостью начала мне демонстрировать отсутствующий клык. — Видите?

— Вам действительно весело вот так кататься? — нахмурился я.

— Но мы же все вместе катаемся, — сказала одна из них.

— А разве вам работать не надо?

— У нас всё закончилось. Генеральная уборка холла, и теперь мы свободны, — похвасталась другая.

Я их и мог только что определять как одна и другая, так как в шапках и одинаковых шубках с толстыми длинными юбками и лосинами они были все на одно лицо.

— Давайте ещё раз! Всё постигается в учении! — воскликнула главная заводила, и меня вновь покатили.

Меня учили до самого вечера, пока солнце не начало заходить за горизонт. Небо потемнело, снега прибавилось, а служанки разошлись не на шутку. Этот ор ездил по льду, гонялся друг за другом, обстреливались снежками и, конечно же, учил меня кататься. А так как я дауном не был и учиться чему-то новому было залогом выживания, к вечеру уже мог вполне уверенно стоять на ногах, хотя те уже чуток ныли от непривычных нагрузок.

Зато пигалицы нашли себе новое развлечение, хватаясь за меня, чтобы я их возил. Несколько раз смеющихся и бойких я просто выбросил в сугроб — разгонялся, несясь к берегу, после чего резко сменял направление, и те с визгом врезались в снег. Иногда они и вовсе начинали хороводом кататься по льду, похожие со стороны на гигантскую сколопендру.

— Не надо туда ехать, — остановила меня укутанная девчонка, в которой я узнал Палию. Она остановила меня, когда я уже пересёк половину озера, направляясь ко второй половине.

— Почему?

— Там лёд очень тонкий, — пояснила она. — Провалитесь, утонете, мы расстроимся. А ведь ещё вылавливать вас придётся!

— Какая забота. Это ты волнуешься, что меня придётся вылавливать или что я утону?

— Ну, одно другому не мешает же, — подняла она палец вверх и ловко сделала круг вокруг меня. Прямо одним движением ноги объехала меня по кругу и остановилась передо мной. — Так что осторожнее, господин Тэйлон.

Откуда-то из-за наших спин раздался радостный возглас одной из служанок:

— Смотрите! Палия к господину пристаёт!

И всё, волна была поднята. Девчонки столпились в метрах десяти от нас, дразня подругу.

— Влюбилась! Влюбилась! — начали скандировать они.

— Да ничего подобного! — возмутилась та. — Я лишь хотела предупредить господина, чтобы он близко не подкатывался к тому краю озера.

— Признайся, тебе он нравится! — крикнула одна.

— Да ей хочется ещё раз грудь ему показать!

— Кто-то хочет господина!

— Что же ты постоянно на него смотришь и вызываешься подать ему обед?!

Девчонки обрушили шквал на Палию, заставляя её краснеть так сильно, что это было видно даже сейчас, когда света было мало — её красные щёки и нос пятном выделялись на общем фоне.

— Ничего подобного! — выкрикнула она, но подруг было не остановить.

Я знаю, им было весело, и, скорее всего, они ничего плохого ей не желали, просто дразнили, подшучивали и подначивали. Но на волне веселья вряд ли кто-то понимал, что такое может сильно задеть. Да, шутки шутками, но я сам становился свидетелем, как парни на подобные безобидные вещи реагировали слишком остро, и потом начиналось…

Собственно, под шквалом насмешек и шуток Палия тоже начала злиться.

— Да ничего подобного! Дуры!

— Влюбилась, влюбилась, на пареньке женилась! — проскандировали они под дружный хохот. — Грудь показала — женой себя назвала, к пареньку сбежала!