— С чего это? — спросил я, бросив на него недоверчивый взгляд.
— Возможно, именно эта встреча и станет тем самым недостающим ключом ко всей истории. Последний штрих, чтобы всё завершить, Резня. Ради него стоило рискнуть. Уверен, что ты поймёшь это. Рано или поздно.
Он медленно вытащил из-за пазухи пистолет, как я понимаю, с транквилизаторами.
— Мы будем готовы помочь тебе, даже если это будет означать вступить в конфронтацию с местными. Убить, уничтожить, захватить — мы пойдём на это, если ты попросишь. Тебе всего-то будет надо лишь связаться с нами по этому передатчику, и мы сделаем всё, что в наших силах.
— Организация запрещает вмешиваться в ход истории других миров, — нахмурился я. — Вас всех в лучшем случае будет ждать тюрьма.
А то и расстрел.
— Ситуация сложная, и иногда приходится нарушать правила ради выполнения задачи. Люди наверху могут сидеть и говорить о правилах войны сколько угодно, но мы-то с тобой знаем, как обстоят дела на самом деле. Приходится кем-то жертвовать, чтобы остальные жили. Если понадобится, мы впишемся в это и поможем, даже если это будет значить устроить здесь мировую войну.
— Какая щедрость… И я буду должен вернуть должок, верно?
— Верно, — кивнул он.
— Где гарантия, что я не пошлю вас после вашей помощи?
— Не пошлёшь, — покачал Босс головой. — Ты не пошлёшь нас и знаешь это. Узнаешь, по крайней мере.
Его уверенность пугала. Пугала даже меня.
— Мой ответ останется прежним, — покачал я головой.
— Как бы то ни было, проклятый…
Он вытянул руку.
— Рано или поздно нас всех будет ждать лишь ад, — вздохнул он и выстрелил.
***
— Надо было скрутить его, — негромко пробормотал помощник после того, как пленников утащили. — Мы столько лет его ловили, столько наших отдали жизни из-за этого ублюдка, а вы… просто его отпускаете?
— Отпускаю, — негромко ответил командир, провожая тело парня взглядом.
— Это измена, командир. Я буду молчать, все будут молчать, но если это всплывёт…
— Плевать. Когда это всплывёт, всё будет кончено, — негромко ответил он.
— Я вас не понимаю. Вы же сами…
— Вам не нужно меня понимать, лейтенант.
— Ваш дед и отец погибли из-за него, — негромко сказал помощник, прекрасно понимая, что касается запретной темы, но тем не менее не в силах промолчать. — И он вернётся. Вернётся подготовленным и тогда уже действительно отыграется на славу.
— Я знаю, что он вернётся. Иначе и быть не может. Но Организация ошибается насчёт него. Сильно ошибается и даже не понимает, с кем имеет дело.
— При всём моём уважении, но вы понимаете? — недоверчиво спросил помощник.
— Да, — командир вздохнул. — В конечном итоге нас всех ждёт ад.
***
— Оружие. Много оружия. Сотни ящиков без маркировки и в три раза больше ружей в них так же без каких-либо маркировок. Я бы сказал, что…
— Ха, прикинь, помощник следователя портового района оприходует малолетнюю дочку своей служанки, — хохотнул Диор, листая листы в папке, которую мы притащили из штаба мафии. — Вот он влетел, конечно…
— Ты меня вообще слушаешь? — нахмурился я, глядя на то, как он с лицом сгорающего от любопытства ребёнка читает о тёмных секретах людей. Причём для меня не совсем понятна его реакция — мужик трахает ребёнка, а он угорает.
— Да-да, немаркированное оружие, продолжай, — кивнул Диор, даже не подняв взгляда.
— Я подозреваю, что там были и револьверы. По моим подсчётам, этого хватило бы, чтобы вооружить около тысячи человек…
— Оказывается, что гувернантка прокурора однажды наняла громил, которые сломали ноги любовнице своего хозяина! — радостным детским голоском воскликнула Суцьиси.
— А как тебе такое? Сынок стражника познал радость первого секса с собакой, на чём его и поймали.
— У меня получше. Какой-то Рудольф работал мужской проституткой.
— Стражник из академии насиловал на протяжении месяца студентку, которая потом отчислилась.
— Хозяин части складов в порту держит в одном из складов подпольный ринг, где дерутся насмерть.
— Капитан баржи приторговывает наркотиками и краденными детьми.
— О! Нойзеры! Они, оказывается, наняли убийц, чтобы разобраться с теми, у кого заняли деньги, но те их и сдали, из-за чего род ещё сильнее сел на крючок! Вот! Вот! А что я говорила, а?! — радостно и гордо взглянула сучка на Диора, словно ребёнок, который доказал взрослому правоту.