Все знали, что будет. Это конец.
— Возьми мою руку…
И я вижу нежную бледную ручку, которая тянется через тьму ко мне.
— Двигайся на голос… двигайся на голос…
В густой темноте это единственное, что я вижу — небольшую нежную руку, которая приветливо тянется ко мне. Среди тоски и боли, нескончаемых сожалений и страха, одиночества это было единственным, что давало надежду. Словно свет в конце туннеля…
Но я устал. Я устал бороться. Устал сражаться, бесконечно продвигаясь вперёд.
— В последний раз… пройди этот путь в последний раз…
И что будет?
— Покой… Ты наконец обретёшь покой…
Покой…
Я протягиваю руку, которую не вижу и в то же время вижу, и тёплая нежная ладонь хватается за неё, как за спасательный круг, резко выдёргивая меня из тьмы.
Я будто вынырнул из-под толщи воды.
Резко вздохнул, хватая ртом воздух, и тут же закашлялся. Лёгкие жгло так, будто мне залили расплавленный свинец.
Первые несколько секунд я вообще ничего не соображал. Пытался отдышаться, так как лёгкие будто бы и не работали вовсе, тут же закашливался и хирел от боли. Казалось, что всё туловище просто перемолото в желе.
А ещё было холодно и мокро. И темно. И слабость: я не понимал, закрыты ли мои глаза или нет, не знал, как выгляжу и что со мной, в каком положении тело, но одно я знал точно — мне откровенно было херово. Я мог лишь лежать и с трудом дышать, будто заново привыкая это делать, чувствуя, как сознание уплывает, и я медленно засыпаю в темноте. Все мысли замедлись…
Я не знаю, сколько спал. Я погружался обратно, откуда вышел…
— И ты так просто всё оставишь? — раздался холодный голос.
Я… я знаю, где нахожусь.
Неожиданно воспоминания начинают проявляться, словно поясняя, почему мне так хреново. Они выплывали из глубин сознания, лениво, медленно и не вызывая у меня никаких мыслей, кроме какого-то сожаления.
— Открой глаза, Тэйлон.
Я… я хочу спать.
— Открой глаза, Тэйлон, — повторил голос с нажимом. — Выспишься потом, нас ждёт дело.
Я не…
— Открыл глаза, солдат! — рявкнул голос мне прямо в ухо.
И то ли привычка исполнять приказ, то ли ещё что, но я всё же открыл глаза и понял, что нет никакой разницы. Что так темно, что так.
Но через мгновение прямо передо мной раздался характерный треск ХИС-а, и пространство вокруг озарил зелёный свет.
Глаза не сразу привыкли к нему, даже несмотря на то, что он был не таким уж и ярким. Секунда, пять… глаза начинают видеть очертания того, кто сидит передо мной. Парнишка, лет семнадцать-восемнадцать, совсем ещё молодняк, но глаза уже выжжены, наполненные внутренней пустотой и жестокостью, которая пропитывает его полностью. Его лицо твёрдое, непроницаемое, как положено бойцу. Грязная потрёпанная одежда, шрамы на лице, грязь, кровь…
Я смотрел на самого себя. На какую-то изуродованную войной версию самого себя.
Он крутил в руках ХИС.
— Это последний. Не знаю, насколько его хватит, но остальные побили пули, и они растеклись по всему портфелю.
— Ты…
— Не важно, кто я, — отрезал он. — Вставай. Нас ещё ждут дела.
— Я не могу…
— Можешь.
— Я не…
Мне не хочется вставать, я хочу просто лежать, но он поторапливает меня.
— Это кровопотеря. Большая кровопотеря. Но ты должен встать.
— Ради чего? Это конец… — слабо отвечаю я.
— Конец будет, лишь когда мы это скажем, — твёрдым, как сталь, голосом отвечает он. — Вставай! Прямо сейчас, вставай, давай!
— Я устал бороться…
— Но ты жив. Ты ещё жив и можешь вернуться. Ты должен это сделать! — Тэйлон напротив не знал слова нет. Он был таким, каким его видели другие. Упёртым и пробивным, который ломал горы ради собственной цели.
Но кем был я?
— Я уже почти мёртв…
— Это мы ещё посмотрим, — зло выплюнул Тэйлон, подхватил меня за руку и начал поднимать. — Это мы ещё посмотрим…
Тело, до этого лежавшее практически неподвижно во тьме, зашевелилось. Послышалось какое-то шебуршание и через мгновение хруст, за которым последовал неяркий зелёный свет.
Весь в крови, больше похожий на покойника солдат держал в руках ХИС, словно последнюю надежду на спасение.
Медленно, неуклюже он начал вставать, и не с первого раза у него это получилось.
Покачнулся, огляделся немного пустым взглядом и подобрал автомат, лениво и нехотя, после чего побрёл в сторону выхода из зала. Совершенно один, будто потерянный с этим небольшим островком света куда-то в непроглядную тьму.