Ничего в этом не было, уж с клавиатурой и кнопкой «пуск» я смогу разобраться. А вот портал свою тональность сменил. Загудел гуда громче, словно набирая побольше мощности для отправки на такое расстояние.
Дождавшись, когда гудение стабилизируется, я ещё раз пробежался глазами по цифрам.
Вроде всё правильно.
Ну тогда…
Тогда шаг в бездну, незачем рассусоливать.
И я шагнул.
В конечном итоге, всё уже давно предрешено.
Эпилог
Белоснежные занавески развивались на мягком тёплом ветру, что проскочил через балконную дверь в светлую комнату цвета свежевыпавшего снега. Здесь было просторно и чисто, что даже глазу не за что было зацепиться. Будто такие комнаты создавали специально, чтобы человека ничего не раздражало. Цветы на столе, и те были белыми, даже их стебельки.
Этому месту не хватало красок, не хватало цвета. С другой стороны, белый цвет, учитывая события, был весьма кстати.
Я сидел на краю столь же белоснежной кровати и смотрел на невесомую девушку, которая сидела, держа в руках небольшой свёрток. Сейчас она опять уснула, хотя буквально минуту назад разговаривала со мной, показывая то, что сохранила под собственным сердцем.
Говорят, что один человек в нужном месте и в нужное время способен изменить мир. Даже если этот мир — всего лишь один единственный человек.
А если этих людей много?
Если этих людей десятки, сотни, тысячи?
Уже огромный мир меняется, поворачиваясь ко всем другой стороной, иногда тёмной, но в моём случае скорее уже светлой, той, которая даёт надежду остальным, что всё будет в порядке. Даёт надежду мне самому жить дальше, не вспоминая, какую цену за это заплатили.
Для меня ценность любой жизни была всегда вопросом того, сколько стоит снаряжение, чтобы её отобрать: пуля? Ракета? Целая армия?
Я всегда смотрел на всё с позиции, которой жил всю свою жизнь. Но сейчас, глядя на маленького пухленького ребёнка, ещё совсем маленького в её руках, который спал вместе со своей матерью в тёплых и заботливых объятиях, понимал, что по итогу ценность жизни определяется силами, которые пришлось приложить, чтобы её спасти.
Отнять её может любой, но сохранить и уберечь, дать взрасти — это дано не каждому.
И теперь, оглядываясь назад, я понимаю, насколько ценна жизнь, и как я устал её отнимать. Устал от войн и насилия. Устал быть Резнёй, что живёт лишь битвой.
Взгляд сам упал на руки — шрамы остались на всю жизнь, но это можно было назвать мало кровью за то, что я выбрался живым. Малой кровью за то, что я вообще смог вернуться обратно. Потому что, возвращаясь мыслями к тому, как я уходил из ада…
…
В глазах вновь предстаёт этот прыжок через сотни миров, если не тысячи; чувство разделения как сознания, так и тела; вспышки, тьма тошнота, потеря ориентации в пространстве… и запах пыли. Я оказался в кромешной темноте. А потом лёгкое движение рукой, и на ладони загорается энергошар, который даёт света даже больше, чем ХИС.
Первым было облегчение, волна облегчения, которая смыла всё напряжение и тревогу внутри, так как я увидел тот самый старый портал, через который мы вошли. А потом заметил пятно уже давно засохшей крови на полу, которое осталось от Суцьиси.
Только тела не было, но был кровавый след в темноту, куда уволокли её труп. Я слегка приподнял над собой руку и на меня обрушилась лавина звуков: стрекочущих, рычащих, чавкающих и очень голодных. А я без света, с оружием и парой магазинов и совершенно один.
Я бросил энергошар вперёд, осветив свой путь и увидел целую орду тварей, которые были похожи на помесь собак и пауков со жвалами на пасти. Там же я разглядел пятно крови с остатками скелета от тела девушки, которая когда-то была Суцьиси.
Вот тебе и перенёсся…
Но с другой стороны, я зашёл так далеко не для того, чтобы сдохнуть…
И я дал им прикурить. Кричал, плакал, тужился, выжигая всю тварь вместе со своей выносливостью и оставив там лишь обугленные останки. И уже не в силах двигаться я наблюдал, как сюда заползает хрен знает что. Огромное, похожее на богомола нечто с огромной человекоподобной мордой и огромной зубной пастью.
И в этот самый момент в мне взыграла злоба. Ненависть, ярость, что даже когда всё закончилось, меня будто не хотели отпускать. И тут я почувствовал тот самый зов крови, словно тонкую нитку в сознании, за которую надо было лишь потянуть.