— Я так и думала… — пробормотала она.
— Во сне ты не будешь ничего чувствовать, — ответил я. — Разбужу, как только прибудем.
— Уж постарайтесь.
Я накинул её на лицо тряпку, наблюдая за тем, как медленно её учащённое дыхание замедляется, становится ритмичным, медленным и неглубоким.
Росси молча смотрел на неё, после чего усмехнулся.
— Это безумный план.
— Не безумнее всех тех, что были до этого, — спокойно ответил я, пожав плечами.
— Ты ведь помнишь наш уговор? — спросил он, внимательно взглянув на меня.
— Помню, но… — честно говоря, я боялся, что меня могут понять неправильно, однако соблазн спросить было слишком велик. — Я не собираюсь съезжать и отговаривать тебя от нашего договора, однако… ты не думал остепениться в этом мире?
Росси взглянул на меня так удивлённо, что мне даже стало как-то неловко.
— Остепениться? Серьёзно? И это мне говоришь ты, Резня? — он улыбнулся.
— Просто это ведь твой отпуск. Ты можешь прожить полную жизнь как хочешь в молодом теле. Ты… никогда не думал об этом?
— Нет, не думал, — покачал он головой. — Наверное, мне надо очиститься, Резня, чтобы мои взгляды изменились, но… признаться, что-то в этом было. В этом сроке, который я мотал у Божества.
— Суровая романтика? — хмыкнул я.
— Называй как хочешь, но мне даже нравилось это. Как… как бесконечное приключение. Новые земли, новые миры, новые, невиданные доселе просторы.
— И война, война, война… однообразие, нет?
— Ну… мне было интересно. Знаешь, как в тире, кто быстрее, кто сильнее, кто лучше. И при этом каждый раз совершенно разные условия. Разве ты не хотел доказать всем и самому себе, что ты лучший?
— А смысл? Те, кто узнает, умрут. И я сам умру, а этот «лучший» исчезнет с последним помнящим это человеком. А учитывая специфику проклятых, боюсь, это забудется довольно быстро.
— Я всегда думал, что ты из тех, кто хочет быть лучшим.
— Тебе показалось, Росси. Я никогда подобного не преследовал.
— Ну, по тому, что о тебе говорили, подобного не скажешь, Резня. Совсем не скажешь. А возвращаясь к тому, чтобы остепениться — нет, это не моё. Сидеть в одном месте, тухнуть и смотреть на одни и те же лица совсем не по мне. Сейчас я живу только ради одного: ради тех нескольких секунд, которые наконец проведут между нами черту.
— Будут они, — успокоил я его. — Разберёмся с этими, и я весь твой.
— Только постарайся не умереть раньше времени.
Шутки о том, кто кого убьёт в ближайшем будущем. Наверное, только те, кто не воспринимает смерть как что-то плохое, могут так разговаривать. Будто друзья перед игрой в карты, которые обещают обставить своего лучшего друга, опустошив его карман.
Судно тем временем раскачивалось на ветру всё сильнее и сильнее, так что тот факт, что Ушастая уснула, для неё можно было считать удачей. А ведь нам ещё плыть и плыть к нашему пункту назначения.
Судно, на котором мы плыли, было всё тем же торговым и, как называл такие суда Диор, вольным. То были суда, за которыми, кроме капитана, никто не стоял. Если другие суда были частью торгового флота рода или компании, вольные просто искали заказы, сохраняя свою свободу и независимость.
Именно такие суда было очень удобно использовать в тёмных делишках и операциях, которых можно было анонимно нанять и использовать в своих целях, не боясь, что на тебя потом выйдут. Практически наверняка наёмники от Сизых Хвостов и Рандомьеров пользовались именно услугами свободных. Диор говорил, что уже даже проталкивали закон в совете, чтобы обязать всех свободных отчитываться за каждый заказ, однако пока что-то было лишь на словах.
Нас мотало так около суток, и вскоре даже некоторые наёмники начали сдаваться. Судно угодило практически в центр непогоды, когда даже на палубу было выйти опасно без страховочного каната, так как просто сдувало. Её заметало до такой степени, что образовывались сугробы. Теперь вокруг был только буран — снизу, сверху, по бокам, куда ни глянь, если тебе не залепит снегом глаза, была бушующая белизна.
Как мы будем следовать плану в таких условиях, я даже не представлял. Я, конечно, рассчитывал на непогоду, но уж точно не на такую.
Прошла ещё пара дней, и я начал уже волноваться по диаметрально противоположной причине — буря шла на убыль, и теперь, если тучи разойдутся, корабль будет видно на многие километры. Рассказывать, какие будут последствия из-за этого, было не обязательно. С другой стороны, мы прибавили в скорости.