— Съедим вместе завтрак, который ты приготовишь. — Эрен тихо рассмеялся ей в шею, переворачиваясь на спину и сжимая переносицу, так и не открывая глаза, находясь все еще в полусне.
— Слава тебе, Господи! — Она поднялась и, спустившись вниз, умылась и закончила все свои дела. Приготовить завтрак было буквально самым простым, учитывая, что тот паренек выступал в роли ее личного раба весь день, благодаря чему она заполучила прекрасные куриные яйца. Только вот от одного запаха еды начинало тошнить, что Микаса успешно игнорировала.
Когда Аккерман поднялась в свою комнату, она заметила, что Эрен снова уснул, и заползла на кровать, начиная его тормошить.
— Если не встанешь сейчас — отдам твою порцию свиньям, дорогой сосед по кровати. — Она нависла над ним, хитро улыбаясь. — Считаю до десяти.
— Десять. — Он поменялся с ней местами, моментально вжимая в кровать. — Оставишь меня голодным, я буду злым и ненароком натворю дел в городе, в котором какого-то дьявола должен следить за порядком.
Утренней активности, видимо, хватило только на это, потому как почти сразу Йегер отпустил Микасу, садясь на кровати и устало потирая виски. Бессонные ночи отразились на нем печатью растрепанного и помятого вида. Эрен провел пальцами по отросшей щетине, задумываясь.
— Не смею мешать властителю порядка. — Она слезла с кровати и поклонилась, после чего спустилась обратно на кухню, явно обдумывая то, сможет ли выбросить свою порцию.
Эрен возник в кухне не сразу. Бросив в сторону кресла сперва сапоги, он четко попал в него курткой с рубахой. Приглаживая влажные после умывания волосы, Йегер рухнул на жалобно застонавший стул.
— Ну? Каков был уговор, напомни. — Пристальный взгляд с прищуром тут же устремился к Микасе.
— Не понимаю, о чем ты? — Она притворилась глупой, поглядывая на улицу в сторону въезда в город. Все же, она надеялась, что отец вернется. Но дорога была пуста, словно город вымер. Люди перестали выходить на улицу без причины, из-за чего становилось только хуже. Слез не осталось, но ее сердце болезненно кольнуло. — Ешь лучше.
Одним движением он придвинул стул вместе с Микасой к себе, затем придвинул и ее тарелку.
— Я жду. Не пытайся хитрить со мной. Иначе начну рассказывать, как убил в первый раз. Поверь, после этого ты не будешь есть неделю, а после съешь даже поросячьи уши. Не вынуждай меня. — Йегер выгнул бровь, но было совершенно непонятно, шутил он или нет.
— С каких пор тебя так заботит, стану я есть или нет?! — Микаса тут же возмутилась, неохотно ковыряясь в глазунье. — Хотя, отдам тебе должное. Ты единственный, кого хоть что-то волнует в этом глупом городе. Моя мать умерла несколько дней назад, думаешь, ко мне кто-то зашел? Никто даже не волнуется о том, что в дом шерифа вхожи бандиты, хотя я буквально росла на глазах этих людей. Знаешь, может, стоит и вправду отдать всех на съедение?
Она воткнула вилку в желток, от чего тот расплылся по всей тарелке.
— Плевать. Рассказывай то, что хочешь. Я не могу есть.
Помолчав, Йегер неопределенно хмыкнул, поморщившись. Криво усмехнувшись, он поднялся из-за стола, сразу натягивая рубаху, принимаясь застегивать куртку.
— Да, я бандит. Убийца. По мне плачет виселица. Странно, что я все еще не продал тебя в рабство и не смотался подальше. Меня не должно ничего волновать в этом городе, ты права. Не хочешь — не ешь. Мне и на это должно быть плевать.
Пнув книгу, Йегер шумно опустился в кресло, обуваясь.
— Ох, ну неужели я задела твои чувства правдой? — Ее тон вышел слишком едким. — Как мило. Вперед, уходи. Вот только не возвращайся в мой дом и не смей больше ложиться в мою гребаную кровать, если сейчас переступишь этот порог, ясно? Отцу я все объясню. Как дочь шерифа, я снимаю с тебя все твои обязанности.
Она взмахнула рукой и поднялась обратно в свою комнату, громко хлопая дверью.
— Говорили не связываться с ней. А я что? Умница, Йегер. Просто умница. Давай, продолжай раскачивать лодку, чтобы тебя штормило еще сильнее. Скучно же жилось честным бандитом. Вот же ты… — Прикусив язык, Эрен расхаживал из стороны в сторону, поглядывая на дверь, которая вела к вполне себе ясным перспективам, но тут же переводил взгляд на сытный завтрак, запах которого скручивал желудок в узлы.
Зарекшись от семейной жизни, Йегер разрывался в данный момент, словно от этого зависела вся его оставшаяся жизнь. Но с другой стороны: насколько долог век такого, как он? С силой ударив кулаком по столу, Эрен только и успел, что схватить столешницу, избежав более громкой поломки. Что-то все же разбилось, но он, пододвинув ногой стул, устроил его вместо треснувшей ножки. Нет, ну нельзя же бросать все так, как есть.
Обшарив этаж, он нашел какую-то деревяшку и веревку. Приставив все, Эрен опустился на пол, принимаясь плотно обвязывать ножку, бубня себе под нос все, о чем только думал в этот момент. То ли веревка оказалась неподходящей, то ли руки не совсем понимали то, что хотел от них мозг, занятый уймой вопросов на подобии «нахера тебе все это, просто беги уже», но стол продолжал качаться, поэтому его приходилось подпирать плечом, старательно перематывая все, перекладывая деревяшку всякий раз по-новому. Все злило. Сглатывая очередной приступ ярости, Эрен набрал в легкие воздуха и выкрикнул так, чтобы Микаса уж точно услышала:
— Мать твою, Аккерман! Я ненавижу вашу чертову мебель, и мне нужна твоя гребаная помощь, поэтому уж будь добра спуститься, пока я тут тебе все нахер не разнес!
— Чего тебе? — Она спустилась, поправляя черное, полностью закрытое платье. Встав за его спиной, Микаса сложила руки на груди, скептически осматривая происходящее. — Руки у тебя явно растут не из того места.
— А какого черта выводишь меня? — огрызнувшись, Йегер опустил голову, восстанавливая дыхание, душа агрессию, пока еще мог это делать. Спустя несколько вдохов и выдохов, он продолжил уже более спокойно: — Принеси со двора деревяху потолще и покрепче, чтобы подходила под высоту. Или убери все со стола, чтобы я уже смог отпустить здесь все.
Микаса закатила глаза, быстро убрав все со стола и принеся деревяшку, подходящую для Йегера.
— Конечно же, я живу ради того, чтобы выводить тебя. Представляешь? — Микаса натянула улыбку, кидая палку прямо рядом с ним и села в кресло, снова скрестив руки на груди.
— А я-то думал, какое у тебя предназначение в этой жизни. Вот оно что. Даже не пытайся вынести мне мозг — плохо кончится для всех. — Он склонил голову, меняя сломанную ножку на новую, стуча кулаком так, будто вбивал гвоздь в чей-то гроб — не меньше. — Зайду к слесарю, сделает такую же, принесу и заменю.
Взяв ножку, треснувшую уже окончательно, Йегер стиснул зубы, пытаясь сложить ее воедино, соображая, как она вообще сломалась. Это ж насколько сильно надо было ударить…
— Ни к чему. Занимайся своими делами. — Микаса поднялась и вышла на улицу через выход на задний двор и прошла к цветочной клумбе. Она начала собирать букет ярко-голубых сцилл, думая о том, как вообще сможет взглянуть отцу в глаза.
— Знаешь что, Микаса Аккерман, я тебе не мальчишка на побегушках, которым ты можешь управлять. Да, мне успели нажаловаться, что ты вчера загоняла моего человека. — Йегер смотрел на нее, склонив голову, держа в двух руках остатки пресловутой ножки. — И не муж, который вкалывает с утра до вечера, а перед походом на службу в церкви трахает тебя, чтобы потом замаливать свои грехи. И даже не дрессированный кобель. Так что…
Вобрав полную грудь воздуха, Эрен хотел что-то еще сказать, вместо этого зажал одну сломанную часть подмышкой и отщипнул из букета один из цветков, убирая в карман.
— Вечером буду, не нагружай стол, — произнес он, бросив на Микасу все еще разъяренный взгляд, сразу разворачиваясь и удаляясь.
— Я сказала тебе не возвращаться! — крикнула она ему вслед. Фыркнув, Аккерман поднялась, сразу же направляясь в сторону кладбища, чтобы возложить букет к могиле матери.