— Актеон силен, владеет одним из самых крупных княжеств. И он ваш брат. Я думаю, дружба с ним приведет к положительному исходу для династии. — Микаса говорила тихо, не смея поднимать взора на Имир. Обида разгоралась где-то внутри, противно сжимая сердце. Щеки жгло, и это явно заметила Имир, с отвращением оглядывая ее лицо.
— Ступай. Мой брат уже ждет тебя. — Имир безразлично махнула, переводя взгляд на голубое небо.
Откланявшись, Аккерман еле сдерживала дрожь в руках и накатываемую истерику. Марси уехала утром, и теперь она могла спокойно разрыдаться, если бы Адонис не подловил ее в одном из узких коридоров и не затащил в каморку. Вот ведь неугомонный мужчина! Она бы пришла сама, после того, как приведет себя в порядок.
— О чем ты с ней говорила? — шипел он, с силой сжимая ее локоть.
— Она отчитала меня за мое поведение, не более. — Микаса попыталась вырваться, но он не позволил, закрывая комнату на ключ.
— Ты солгала. Вы говорили слишком долго, для простой профилактической беседы за глупые проступки. Ты знаешь наказание за ложь. На колени.
— Прошу, это больше никогда не повторится, — взмолилась Микаса, чувствуя, как слезы обжигают щеки. — Она хотела, чтобы я была подарком. И все.
— Я сказал: на колени! — Он повысил голос, от чего, словно по команде программы, она тут же села на колени перед его пахом, продолжая давиться слезами. Он расстегнул ширинку и достал эрегированный член, приставляя его к губам Аккерман. — Работай.
Снова, словно по приказу, она прошлась языком по стволу, начиная делать поступательные движения рукой, сразу же вбирая головку в рот. Адонис довольно ухмыльнулся, надавливая на ее затылок, из-за чего она взяла настолько глубоко, что стала задыхаться. Но он не остановился даже после ее умоляющего, заплаканного взгляда, продолжая делать грубые движения бедрами, сразу же заканчивая ей в рот и с силой оттолкнув. Микаса вытерла рот и быстро проглотила все, лишь бы не вырвало прямо на него.
— Умойся и отдыхай, выглядишь, как побитая жизнью шлюха. Во время аудиенции будет допрос, так что будь послушной девочкой. Не оплошай. Будет жаль лишиться такой узкой щелки. Удивлен, что теперь интерес к тебе возрос настолько, что я и думать не могу об остальных. И только попробуй лечь под брата, оторву тебе голову. Буду держать ее над своей кроватью. Как украшение. — Он криво улыбнулся, поправляя штаны, и вышел, оставляя ее в одиночестве. Слез не осталась, она прижалась к холодной стене, пытаясь вспомнить хоть что-то светлое, что было в ее жизни. Для чего? Чтобы не наложить на себя руки? Но на кой черт такая жизнь?
Жить ради Марси? Но ведь и она хочет умереть. Так почему бы просто не убить друг друга… Микаса поднялась, на ватных ногах. Еле добравшись до своей комнаты, сразу залезла в душ. Она стояла под горячей, словно адское пламя, струей воды, полностью понимая, что убьет себя после этой глупой аудиенции. Если Марси согласится. А если нет — она попросит убить ее. Все до ужаса просто.
========== Глава 13. Злость ==========
Едва осознавая себя, Йегер прижимался головой к холодной бетонной стене, ощущая при каждом движении, как шипела кожа на его ногах. Как сказал Смит: «Это все ради твоего блага, сын мой».
Чушь. Эрен не верил в это. По какой-то причине они испугались того, что видели. Никогда он не был для Эрвина сыном, как тот не был и не будет для него отцом. А вот то, что Смит проворачивал что-то опасное, чему Эрен случайно чуть не навредил… Только была бы возможность еще подумать над этим.
От серебра, что, казалось, выжгло внутренности, хотелось выхаркать все органы, но они мучительно медленно регенерировали. Еще так же проходила бы боль в голове из-за испытанного чувства, до сих пор пронзавшего Эрена насквозь. Это и была та сила, с которой пары тянулись друг к другу? Это — любовь, которую он нес внутри себя сотню лет? Но разве от любви должно быть настолько больно? Миллионы вопросов, ответы на которые никто не мог дать. Даже в сон не получалось погрузиться из-за постоянно саднивших и заживающих лодыжек.
Как Микаса могла не узнать его? Почему остановила? Как вообще оказалась с Фрицами?
Эрен мотнул головой и сразу зашипел. Когда Аккерман оказалась достаточно далеко, внутри снова образовалась пустота, как после вырванного сердца. Только вырвали нечто иное, неосязаемое. Он вновь смог контролировать себя, но кому это докажешь? Запертый в одиночестве, Эрен только и мог, что пытаться найти ответы в своей голове, но там продолжал появляться измененный образ Микасы. Он даже уже начал думать, что по какой-то причине сходил с ума. Прикрыв глаза, он устроился на полу удобнее. И с кем говорить? Кого спрашивать? Вокруг не было ни единой души, у которой нашелся бы ответ. А Освальд… Из-за чертовых цепей, как бы Йегер ни пытался, связаться с ним не получалось. Неужели он вот так и проведет остатки своего существования? В подвале…
— Поешь. — Саша тихо подошла к нему, снимая цепи и подавая небольшую тушку кролика. — Может, лучше человеческой?
Выпивая все до последней капли, Йегер брезгливо поморщился.
— А что, думаешь, Смит разрешит мне сил набраться? — Он фыркнул, отводя взгляд на ногу, которая медленнее обычного, но заживала. — Я будто использовал весь свой запас, а теперь подыхаю.
Усмехнувшись, Эрен отбросил в сторону остатки кролика. Но появление Браус хоть немного помогло начать усмирять бушующий в голове ураган непонимания.
— Он уехал. — Саша села рядом, тяжело вздыхая. — То, что ты сказал… Ты уверен? Что это она?
Кивнув, Йегер сглотнул, прикрывая глаза. Он и сам не мог поверить до сих пор, но ощущения не могли обмануть. То, что он чувствовал, не передавалось словами, не поддавалось описаниям.
— Я не понимаю, как… Она была мертва, когда я тогда пришел. Я не слышал ее сердца. Это ведь невозможно, да? Но я должен увидеть ее. Без нее — это как умирать заново. Словно могу существовать только рядом с ней. Но… Почему она остановила меня? Почему не позволила коснуться? Если она выжила… Прошло столько лет… Она могла разлюбить меня? Могла найти кого-то другого? У меня так взорвется голова, Саша.
От боли, накатывающей волнами, Йегер морщился, силясь держать себя в руках.
— Насколько я помню, Фрицы блокируют все их воспоминания. Видел то странное ожерелье? — Саша показала примерный размер камня. — Тот булыжник мешает им иметь отдельную от хозяина личность.
Саша задумалась.
— Если она потеряла большое количество крови, превращение могло занять от трех дней, до недели. То есть, превращение могло пройти, пока она лежала в могиле «мертвая».
Почти минуту Эрен молчал, осмысливая услышанное, а после резко повернулся к Саше, хватая ее за руку.
— Тогда скажи, зачем чертов Эрвин забрал меня оттуда? Зачем меня увезли от нее? Они же знали. Все знали. Это же неправильно — разлучать пары. А она точно моя пара, я знаю. Я чувствую. Я чувствую ее, понимаешь? Освальд, он… — Мотнув головой, Йегер сжал переносицу, отпуская Браус. — Я должен увидеть ее. Обязан это сделать.
— Эрвин для чего-то подставился. И как только он сделал выводы — покинул поместье и приказал быть наготове. — Саша поднялась. — Нельзя, чтобы Адонис что-то заподозрил. Даже с тем, что вы пара — он никогда не отпустит свою игрушку. Но ты ее увидишь. У нас все еще назначена аудиенция. А теперь иди к себе и отдохни.
— Я буду аккуратен. — Нахмурившись, Йегер согласился.
Выбравшись из подвала, Эрен восполнил силы и первым делом достал дневник Освальда. Листы хоть и были обработаны чем-то, замедляющим старение бумаги, но приходилось быть как можно аккуратнее, чтобы не повредить страницы, информация на которых пронзала Йегера, как сотня стрел. Ровно в сердце. Будто оно продолжало биться в том же ритме, как при жизни, обливаясь кровью. Каждое прочитанное слово уничтожало оставшиеся сомнения насчет Фрицев.
«…Я никогда не думал, что стану вести записи. За все свои девять сотен лет я никогда не сталкивался с таким глупым расходом сил, который начался три столетия назад. И если раньше я был верен династии и закрывал глаза на рабское существование так называемых санторин (какое вульгарное название! Использовать место рождения Талии в таком ключе — кощунство), то сейчас я устал. Устал смотреть на то, как у девушек не остается иного выбора, кроме как становиться наложницами Адониса. Он полностью подавляет их личность, их волю, их мечты. Они вынуждены исполнять любой его приказ. Их ярко алые глаза — возможно, последствие воздействия обсидиана на организм вампира их типа. Санторины крайне нежные создания, несмотря на свою силу, которую они получают от новорожденного создателя. Лишь первая и четвертая группа крови пригодна для них. Серебро вводит в состояние транса. На нас оно действует иначе.