— Давай, вставай. — Он придержал его за руку. — Что с ней?
— В отключке. — Девушка туго завязала ремень от халата, смущаясь. — Меня зовут Марселин.
Не особо замечая, что происходило вокруг, Йегер, кривясь, словно ему разом переломали все кости, подполз к Микасе, сразу сжимая ее пальцы, а вторую ладонь разместил на ее лбу.
— Я. Убью. За ним нужно. — Эрен пытался подобрать слова, борясь с тягучим желанием сознания отключиться.
***
Очнувшись в залитой солнцем комнате, Талия дрогнула. Маркус стоял к ней спиной, напряженно вглядываясь вдаль. Русые волосы были влажными, словно после купания.
— Выспалась? — Его голос был безэмоциональным, он даже не повернулся, чтобы взглянуть на нее.
— Не знала, что ты придешь. — Талия приподнялась, из-за чего накидка, в которой она спала, съехала и оголила грудь, но ее это не шибко волновало. Она встала рядом с ним, обхватывая свой живот, словно в попытке защититься. Укус, оставленный им на внутренней части бедра, до сих пор ныл. — Тебе доставляет удовольствие преследовать меня и дальше? Или ты упиваешься моим разбитым сердцем?
— Возможно. Мне льстит, что ты ужасно в меня влюблена. Местная ведьма, самая красивая во всем Кноссе. — Маркус глянул на открытую грудь, не скрывая вожделения, но вскоре снова отвернулся. — Ты и сама понимаешь, что мы не можем быть вместе.
— Так зачем ты пришел? — Талия разозлилась, сжимая и разжимая руки, она глянула на него. Острый профиль, загорелая, мягкая кожа и чувственные губы. Его красота отделяла его от всех мужчин с этого острова. Маркус был старше и важнее всех ныне живущих в ее маленьком мирке.
— От скуки я решил, что могу позволить себе смотреть на то, как ты спишь.
Маркус был тем, кто не любил зацикливаться на одной женщине. Талия понимала это, и ее сердце наполнялось жгучей ревностью каждый раз, когда она видела гарем тех девушек, что ждали его в песчаном дворце. Каждую из которых он не обделял своим вниманием. Они были трофеями, яркими красками в его бесконечной жизни, некоторые выступали в роли подарка. Дочери царей, жрицы, просто красивые крестьянки. Для него все это было лишь игрой. А ей хотелось, чтобы он был только ее. Чтобы касался лишь ее тела и шептал то, насколько любит. Но в ту ночь она почувствовала лишь жар его настойчивых ласк и тянущую боль в животе. Конечно, она никогда не признала бы вслух, что желает почувствовать все это снова. Талия никак не могла принять того, что она постареет и умрет, а он останется таким же молодым, даже не заметит ее ухода.
Он был тем, кто следил за выполнением сделки Лилит и Минойской империи, которая, благодаря ее покровительству, сотни лет была непоколебима. Но всему приходит конец. Люди стали наглее, стали требовать больше, чем им это было доступно. Теперь близился закат их цивилизации, от чего Маркус становился все смурнее.
На следующую ночь она приняла решение отдать свою душу Лилит. Об этом говорили все. Приди в храм Богини вечности, взмолись и отдай самое ценное - свою душу. Тогда она исполнит твое желание.
Сбежав из города, Талия приплыла на Санторини, где, по приданиям, и обитало местное божество. Содрав все колени в кромешной тьме, Ведьма пробралась в пещеру, сразу же сооружая костер и раскладывая все, что нужно. Каменные своды были покрыты печатями, всюду стояли самые разные тотемы, облитые старой, уже запекшейся кровью жертв, которых было принято убивать здесь раз в шестьдесят лет. Пролив немного крови на цветок Сциллы, сорванный в первое полнолуние весны, она прочитала нужную молитву и вздрогнула от истошного крика неясыти.
— Простите меня, о, великая, за то, что потревожила. — Низко поклонившись, она внимательно оглядела высокую, ужасно красивую женщину. Ее ярко-рыжие волосы сияли в свете костра, а голубые глаза хитро смотрели на Талию. Женщина была выше всех, кого она когда-либо видела.
— Что тебе, ведьма? — Лилит насмешливо глянула на Талию. — Пришла просить пощады для своего народа?
— Нет. — Талия неловко поджала губы, поднимаясь. — Я пришла просить мужчину.
— Что? — Лилит, казалось бы, побледнела, ее взгляд ужесточился. — Хочешь продать душу ради мужчины? Ты точно глупа.
— Это необычный мужчина. Самый лучший. — Талия запротестовала, впиваясь ногтями в свои ладони. — Я хочу, чтобы Маркус не видел никого, кроме меня.
— Ты ведь понимаешь, какие последствия тебя ждут? Ты уподобишься ему, будешь пить кровь и наблюдать, как цивилизации погибают одна за другой. Ты никогда не сможешь возлечь с другим, умереть, или вкусить снова человеческую пищу. Ты станешь чудовищем. — Лилит хищно улыбнулась, сверкнув клыками в ночи. — Я исполню твое желание, но с одним условием. В ночь полнолуния ты возляжешь с ним и выносишь двух дочерей. Назовешь их Сцилла и Харибда. Эти дочери, вместе с армией моих посланниц, заберут долг. Готова ли ты пожертвовать всем своим народом ради любви?
Талия побледнела, утыкаясь взглядом в каменистую поверхность пещеры.
— Я готова. — Спустя время, она уверенно кивнула, вернув взгляд на забавляющуюся Лилит.
Божество мигом оказалось рядом, вонзая свои клыки в шею ведьмы, из-за чего та вскрикнула, хватаясь за место укуса. Лилит порезала свою ладонь, заставляя Талию испить своей крови, и сразу же отошла.
— Твое желание исполнено, ведьма. — Лилит ухмыльнулась. — Возлечь ты должна именно в полнолуние, запомни. Не раньше, не позже. Если ляжешь раньше, я приду, и убью тебя. Заставлю вечность страдать там, где все твои кошмары будут повторяться снова и снова.
Божество исчезло, оставляя Талию в одиночестве. Ее тело ломало от боли, из-за чего она несколько дней лежала там, ужасно страдая. А утром, за несколько дней до полнолуния, выбравшись из своего укрытия, испила крови несчастного лодочника, прибывшего на остров.
Конечно, мир стал иным для нее. Звуки громче, запахи ярче. Зеленые глаза окрасились кровью, из-за чего Талия видела все намного лучше, чем раньше. Маркус все не появлялся, она страдала от жажды близости, но оставалась в доме, питаясь овцами. В ночь полнолуния он оказался на ее пороге, словно сумасшедший всматриваясь в ее лицо.
Стоило ей сделать малейшее движение, казалось, он разорвет ее в клочья. Почти так и случилось, но вместо ее тела пострадала ее скудная одежда. Он не отпускал ее до самого утра, а после — еще неделю. Регенерация быстро затягивала все повреждения, благодаря чему они были больше похожи на животных, поддавшихся самым низменным инстинктам. Это был одновременно и ад, и рай.
С того дня Маркус действительно не замечал никого, кроме нее. Днем он не отходил от нее ни на шаг, а ночью с безумной страстью испивал ее кровь, едва ли не осушая ее до конца. Талия чувствовала, как в ее животе медленно зарождалась жизнь. Он рос, с болезненной силой забирая ее энергию. Голод увеличивался, из-за чего ей приходилось все больше и больше пить кровь. И, когда на Крит впервые упал снег, она дала жизнь двум красноглазым дочерям, которых назвала Сциллой и Харибдой. Как и было обещано, Лилит сделала то, что должна. Существа, с закрытыми плащом цвета крови лицами, появились в тот же день, оглядывая младенцев, а затем и мать. Они помогли им сесть в лодку и, отправив Маркуса вместе с новорожденными, уничтожили почти все население острова, после чего остатки были добиты извержением.
Путь до Ассирии был долгим. Младенцы оказались ужасно прожорливыми и быстро растущими. Когда они добрались, девочки уже выглядели как дети десятилетнего возраста. Со временем Талия осознала, что совершила непоправимую ошибку. От любви Маркуса она не могла дышать, а жажда крови была ужасной. Она никогда не могла напиться, из-за чего могла впасть в безумие и убивать людей без остановки. Безумие преследовало ее и спустя тысячу лет, когда по пути из Ассирии Маркус обратил двух детей, беженцев из Рима. Имир и Адонис были завистливыми и мечтали о той же любви, что доставалась двум родным дочерям вампира. Расстроенный развязным поведением двух новых детей, Маркус обратил еще одного. Бойца ямы, всегда побеждающего в сражениях. Он был благодарным и послушным, из-за чего получал больше внимания.