Микаса почувствовала то, насколько сильно на нее воздействовала негативная обстановка, из-за чего волнение комом сдавило горло, и она ошиблась. Бассет зло глянул на Эрена.
— Уведи ее отсюда, неужели не видишь, что ей плохо? — Он сразу же отвел взгляд, продолжая буравить им Актеона. — Я понимаю твои чувства, но нужно действовать. Иначе ты окончательно всех потеряешь.
Сжав ладони, он вышел из гостиной, не желая больше вести диалог.
Быстро оказавшись рядом с Микасой, Эрен устроил руку на ее талии, тем самым чуть приподнимая. На этот тон Освальда одновременно хотелось оскалиться, но и как можно скорее выполнить сказанное. Раздраженно сведя брови, Йегер фыркнул, переключаясь уже на Аккерман.
— Давай, пойдем к тебе, я провожу. — Его голос хоть и звучал строже обычного, но волнение присутствовало.
Она молча убрала его руку с талии, бросая короткий взгляд на Марси, и вышла из гостиной. Конечно же, долго сохранять концентрацию на ровной походке не получилось. У Микасы снова закружилась голова, из-за чего она уперлась ладонью в стену, продолжая идти.
Закатив глаза, Йегер вновь оказался рядом, но в этот раз уже не предоставляя Аккерман шанса на принятие решения. Подхватив ее на руки, он в короткое время оказался возле ее комнаты и, распахнув дверь, устроил на кровати.
— Ты злишься и обижаешься, я вижу. Но это не лучшее время, чтобы выяснять отношения. Можешь хоть раз поверить мне? Особенно когда тебя мотает так. — Виновато взглянув на Аккерман, он сел рядом, потирая рукой шею.
— Поверить в то, что ты предпочел моему обществу торчать неделями в лесу? — Микаса легла на кровать, прикрывая глаза ладонью.
— Так было нужно, — коротко ответил Йегер, только сильнее хмурясь. — Слушай, я не в лучшем состоянии, признаюсь. А с тобой… Я не хочу, чтобы секс выглядел, как попытка сбежать от переживаний. Я хочу полностью принадлежать тебе: мысли, эмоции, тело… Дело ведь не в том, что мне вдруг перестало приносить удовольствие твое общество. Сама ведь чувствуешь, насколько меня к тебе тянет. Но тренировки — единственное, что отвлекало меня от всех размышлений. Пусть и на время. Прости, я не хотел обижать тебя, честно. — Он лег рядом и накрыл свою голову ее рукой.
— Ты глупый, — прошептала она, отводя взгляд на балдахин. — Я и не думала, что это попытка сбежать от переживаний.
— Ну не от тебя же. — Эрен цокнул языком, вновь садясь на кровати. — Как вообще можно было подумать иначе? И спарринги все я, конечно же, проигрывал по той же причине — чтобы тебя расстраивать. Ладно, обидчивая, отдыхай. Только не вздумай вставать, иначе придется тебя привязывать.
Микаса лишь хмыкнула, чувствуя нарастающую тошноту и слабость. Освальд был прав. Все это лишь отдаляло их от победы. Влияние Фрицев лишь усилилось и значило, что нужно приступать к активным действиям. Аккерман поджала колени к груди, слыша сквозь стремительно настигающий ее сон крик неясыти{?}[В иврите (а возможно, и в других семитских языках) словом «лилит» обозначается птица неясыть, разновидность сов. Возможно, именно поэтому Лилит иногда изображается вместе с совой, или в ее обличии.].
Она открыла глаза, не понимая, где находится. Это было похоже на какое-то странное пространство без воздуха, звука и жизни. Все вокруг было черным, словно она снова попала в тот странный, неприятный сон.
— Мне казалось, что я даровала знания для того, чтобы ими пользовались. — Перед ней возникла ее почти точная копия, полностью нагая, с нахальной улыбкой и сияющими голубыми глазами. — Ты должна выполнить свое предназначение, а не тратить время в пустую.
- Я не понимаю, от меня ничего не зависит… - Начала было Микаса, но запнулась, сразу же замолкая.
Копия озлобилась, из-за чего ее облик стал меняться. Она превратилась в ту рыжую женщину из грез о прошлом, что даровала вампиризм Талии. Лилит. Аккерман не могла и слова вымолвить, напугано глядя на Богиню. Ее прекрасная, бледная кожа плавилась, обнажая черную, гнилую. А рыжие волосы сгорели, оставив место бушующему огню.
— Я желаю лишь того, чтобы вы, птички, исполнили долг, ради которого вообще пришли в этот мир. И крайне не люблю огорчаться. — Ее голос был настолько громким, что перепонки Микасы не выдержали, начиная кровоточить. - Значит я сделаю так, чтобы вы поняли, что я жду.
Глаза жгло от долгого взгляда на настоящий, природный лик той, что даровала ее виду привилегии. Лилит схватила ее за шею, выжигая на ней след от своей ладони, из-за чего Микаса закричала, резко распахнув глаза, ощущая, как тело ломало. Глаза все никак не хотели фокусироваться, из-за чего ей пришлось их снова закрыть.
***
— Делать-то что?! Так стоять? Я ждать не намерен. — Йегер огрызался, скалился, держа ладонь Микасы в своей.
Его кожа медленно плавилась, шипя, разнося запах паленой плоти. Но Эрен и не замечал боли. Он всматривался в лицо Аккерман, не желая отходить от нее. Настоящий животный страх переполнял его, и полное отсутствие какого-либо понимания происходящего только нагнетало панику. Он ощущал, что и сам уплывал в пучину растерянности и ужаса. Будто в любую секунду мог остаться в ненавистном одиночестве, вынужденный наблюдать за страданиями любимой. Гулко сглотнув, он метнул озлобленный, испуганный взгляд на Актеона, но тот и сам, казалось, не знал, что можно предпринять в этой ситуации. Выцепив лицо Освальда, Эрен на короткие секунды, казалось, умудрился успокоиться, но, напуганный происходящим, прижал вторую ладонь ко лбу Микасы, повторяя что-то невнятное ей на ухо.
— Такого… Не слышал о подобном ранее. — Старательно выдерживая спокойствие начал Актеон. — Эрен, будь добр, отойди, ты ей сейчас ничем не поможешь, а сам пострадаешь. Ей будет лучше, и мы пересмотрим наши ближайшие планы. Лилит точно дала понять, на чьей она стороне.
— Плевать мне, я не уйду. — Лишь сильнее сжав пальцы, Йегер не желал отстраняться ни на секунду. — Дайте ей крови, чего угодно, чтобы она быстрее регенерировала. Вы столько живете в мире! Должны же знать!
Нахмурившись, Освальд глянул на Марселин, что упала в обморок незадолго до того, как крики начались. Приказав обслуге принести все, что нужно, он резко отстранил Эрена, заставляя Микасу пить свою кровь. Однако ничего не произошло. Ожог от ладони и глаза так и остались поврежденными. Бассет сел на кровать, удивленно глянув на Актеона.
— У нее, кажется, болевой шок.
— Мы можем только поставить ей капельницу с нужной кровью для подпитки, я больше ничего не могу предложить. В любом случае, ей нужна энергия для восстановления. Если смешивать с моей, то невозможно предсказать, какой результат получим. — Впервые Актеон находился в смятении, едва заметно, но и он не представлял, что делать в такой ситуации. — Остается только уповать на Лилит, ее помощь.
— Прекрасно. Она тут… А даже сделать нечего. — Кровь доставили довольно быстро, но вот ввести иглу не представлялось возможным. Не выдержав, Йегер, вновь обжигая уже и без того оплавленную кожу, только начавшую затягиваться, сам поставил капельницу. Сразу быстро расхаживая по комнате, дергано поправляя волосы, нервно сглатывая и периодически бросая на Микасу обеспокоенный взгляд.
— Последний раз наблюдал болевой шок на войне. Не знал, что вампиры могут его испытывать. — Освальд хмыкнул. — Она десятилетиями пила кровь твоего брата. Думаешь, твоя золотая?
— Сам с последствиями разбираться будешь, — бросил недовольно Актеон, подходя нехотя к капельнице. Сделав надрыв, он прокусил свое запястье и, наблюдая, как его кровь смешивалась с человеческой, строго взглянул на Йегера. — Будешь следить за ней и сообщать обо всех изменениях. И достаточно уже заниматься самоуничтожением при первых трудностях, имей силы быть спокойным в любой ситуации.
Посчитав, что сделал достаточно, Актеон еще раз осмотрел Микасу и, медленно моргнув, хлопнул Эрена по плечу, из-за чего тот вздрогнул, загнанный в собственные мысли.
— Давай я сам разберусь с тем, как ему реагировать и что делать. Раз уж ты во мне нуждаешься, как в цепном псе. — Освальд внимательно всмотрелся в Актеона. — Как минимум не тебе говорить о спокойствии. Или мне напомнить, как ты себя вел, когда Харибду поместили в саркофаг?