Покинуть страну удалось без проблем, а вот то, что ждало Йегера дальше, он бы не пожелал и врагу. Разве что Адонису. Вот его бы он точно послал через все эти круги ада, которые преграждали доступ к Чукотке. Эрен сотню раз пожалел, что вообще повелся на все это и согласился. Ирина точно ответит и еще должна будет. Это точно. На то, чтобы проноситься достаточно километров по незаселенной территории в виду отсутствия транспорта, а после искать хоть какое-то пропитание, остановившись на песце, Йегер точно не подписывался. Когда же начал схватывать мороз, пришло понимание слов Григория о том, что на холоде работа организма менялась. Эрен уже не мог пробежать нужное расстояние. Приходилось искать местных и гнать уже на нартах с помощью оленей. Но вот поиски и оплата вертолета отняли больше всего нервов и времени. Так думал Йегер, пока не оказался на нужной станции. Безгранично белый свет, саднящие от мороза ноги и замерзающие в секунды светло-розовые слезы. Пока он добирался до жилого помещения, думал, что это точно его смерть. Даже в Вайоминге было намного теплее зимами. Вот черт его дернул переться сюда, где до костей пробирал ветер, а полученная ссадина на щеке все никак не затягивалась.
До дома оставалось каких-то несколько метров, как ровно перед Эреном возникла огромная белая медведица, вокруг которой бегали ее детеныши. Вдруг, медвежата тоже остановились, повернувшись к Йегеру. Какое-то время они буквально пялились друг на друга, и Йегер уже грешно думал, что придется убивать животных, если они бросится на него. Но медведица подхватила свою добытую нерпу и потащила ее дальше, уходя от станции прочь, оставляя за собой алый след. Это зрелище уж точно останется у него перед глазами надолго. Проводив медведя взглядом, Эрен вновь поправил меховой воротник и, подойдя к двери единственного домика, в котором теплился свет, шумно постучал в него. На удивление ему быстро открыли и затянули внутрь. Тепло сразу обдало тело, но прежние ощущения, к которым привык Эрен, так и не вернулись, он будто одновременно был мертв, но и жив. Настолько странно, что Йегер уставился на свои руки, стянув с них перчатки. Потрескавшаяся кожа на них тоже никак не заживала. Он удивленно ухмыльнулся.
— И кто ты, гость? — Старик, смутно напоминающий Григория, стряхнул снег с его плеч, хмуро хмыкнув. — Не доложено было о гостях. Лучше бы тебе найти приличную причину, пока сюда не вернулись мои племянники.
— Считайте, что сослали на время. Григорий Стрелецкий направил. — Помня предыдущую оплошность, кончившуюся стрелой в ноге, Эрен решил не рисковать, выложить правду. Если и впрямь имя что-то значило — повезло. Нет — справиться сперва с одним будет верным решением. Да и мало ли кем могли оказаться эти люди.
— Отец значит. — Мужчина задумчиво поправил очки, поджимая губы. — Ты уж прости, на английском плохо говорю. Знаю немецкий лучше. Меня зовут Егор. Пойдем, чаю тебе налью что ли, пока дневной дизель не отключили.
— Можно и на немецком, раз уж так. — С трудом сняв с себя одежду, Эрен успел смахнуть розоватые льдинки с лица. — Но от чая все же откажусь, думаю. Нет как-то настроения. Я бы присел лучше, ноги отваливаются.
Голод совсем не ощущался, и это даже показалось забавным. Йегер уже и забыл, как это — не держать контроль над собой в постоянном режиме. Впервые он действительно начал расслабляться, вспоминая, как это было раньше — просто жить. Усевшись на длинную лавку, Эрен продолжительно выдохнул, улыбнувшись. Потрескавшиеся губы саднило, но это приносило больше наслаждения, чем неудобств.
— На, по губам пройдись. Поможет. — Он поставил перед ним небольшой бальзам. — От чая зря отказался. Давай не будем обманывать друг друга. Ты ведь вампир? Признаться честно, мне побоку. Отец говорил, что за сестрой когда-нибудь явится ее мать. Соня скоро придет, если что. Но тем двум парням знать не стоит. Они прибыли недавно, и скорее всего не просто так.
Он заварил себе чай и сел напротив, бесшумно перемешивая сахар.
— С отцом что-то случилось?
Пристально вглядевшись в баночку, Эрен с недоверием открыл ее, брезгливо подцепил ногтем немного бальзама и нанес на губы. Стало и впрямь лучше. Конечно, не сравнить с регенерацией, но хотя бы не сочилась кровь при разговоре. Признания людей, что они знали о вампирах, уже не удивляли, поэтому Эрен с интересом осматривал помещение, словно застрявшее в двадцатом столетии.
— Его убили, я не успел помешать. Да и… Было чувство, что он намеренно меня выгнал. Один назвал вашу фамилию, но он ничего бы не озвучил больше, а мысли я читать не умею, не моя привилегия. А чай мне правда можно? — Он уставился на чашку, все еще ярко ощущая ароматный запах.
— Можно. Софья его пьет. Знаю, что зовут пее София, но Софья нравится мне больше. — Егор тут же поднялся, заваривая чай Эрену, но с добавлением пары капель крови. Поставив перед ним кружку, он сжал переносицу, после чего снял очки и прошелся по ним специальной тряпочкой. — Жаль. Знаешь, раньше наша семья могла тягаться с вампирами. Но, переехав в Германию, мы поняли, что это бесполезно. Россия нейтральная сторона. Тут отдельные особи не защищены внушительным влиянием князей и княгинь. Да даже царицы. Поэтому мы могли истреблять их семьями. Никогда не понимал этого. Поэтому отказался от продолжения дела семьи. Я видел Ирину, она не показалась мне чудовищем. Как и другие, которые молили о том, чтобы их отпустили. Я знаю точно, что многие, кто был убит в прошлом веке давно отказались от человеческой крови. Тогда в чем разница? Вы лишь физически превосходите людей, но все еще имеете право на жизнь. У вас свои семьи, ценности. Отношения.
Он надел очки, сразу же поправляя их так, чтобы он мог внимательно осмотреть лицо Йегера.
— И моя сестра уж точно не монстр, заслуживающий смерти. Я знаю ее всю свою жизнь, она ни разу не причинила мне вреда. Да, раз в два года я позволяю ей выпить своей крови. Но это лишь необходимость, из-за которой она чувствует дискомфорт. Знаете ли Вы, мистер … А вы и не представились. Впрочем, знаете ли Вы то, как была обращена Софья и сколько законов нарушила ее мать?
— Эрен Йегер, — быстро отчеканил и, сделав глоток горячего чая, едва ли глаза не закатил от удовольствия. — Будто человеком себя снова почувствовал, — вырвалось самопроизвольно сквозь улыбку, и Эрен быстро извинился. — Никогда и не думал, что все настолько сложно и глубоко в мире. Я… Пропустил многое за свои года, признаюсь. Но никогда и сам не желал смерти людям и отчетливо понимаю, что мразей достаточно с любой стороны. Ирина… Специфичная. Но я бы и сам нарушил все правила и законы, если бы от этого зависала жизнь моей любимой. Так что, я не могу судить ее.
— Знаешь, Эрен, как-то мне удалось ознакомиться с вампирским кодексом. Как же он назывался? Кодекс Лилит. — Егор хмыкнул, отпивая немного чая. — Так вот, он оказался достаточно грамотно составлен. Признаться честно, моя мать была психически нездорова. Она безумно любила отца и также безумно пыталась понять, чем она лучше ее. От нее я узнал, что Ирина родилась в Венеции, но была чистокровной русской. В раннем возрасте потеряла родителей, из-за чего с одиннадцати лет ей пришлось торговать телом, чтобы прожить хоть немного. Воровать она не умела, ее вечно ловили и могли выпороть. А иначе она не знала, как раздобыть денег. Собственно, к двадцати годам так уж вышло, что она забеременела от достаточно влиятельного венецианца и родила Соню, после чего ее убили. Отец моей сестры желал отдать младенца своей жене, которая никак не могла родить, но с куртизанкой никаких проблем иметь не хотел. Для меня осталось тайной то, как ее обратили, но я знаю точно, что она выкрала своего ребенка и уехала обратно в Россию, как раз война с Польшей закончилась, а в Венеции оставаться было опасно. Как Вы понимаете, мне было ужасно интересно, что же за женщина смогла затмить всех. Но, даже с тем, как Ирина оберегала свое дитя — к тринадцати годам она заболела туберкулёзом или чем-то похожим. Я особо не вдавался в подробности.